Горняк. Венок Майклу Удомо

Но тут еще один цветной сошел на мостовую. Кзума перепугался. Отбиться сразу от двоих, да еще на бегу — статочное ли это дело. Они его схватят. Он слышал, как по пятам за ним топочет полицейский. Ну и погань же эти цветные. Но он им так легко не дастся, он хоть одному из них да врежет! Недаром у него сердце не лежало к этим полукровкам.

Но что же это такое? Второй цветной сшиб первого с ног и побежал, сделав Кзумс знак следовать за ним.

Кзума улыбнулся и прибавил ходу.

— Спасибо тебе, коричневый человек, — сказал Кзума.

— Сюда, — сказал цветной и свернул в проулок, — сейчас мы отвяжемся от них.

Кзума нырнул за ним.

Они ворвались в один дом, выскочили в окно, перемахнули через забор. И еще в один дом, и снова перемахнули через забор. Цветные хозяева им не препятствовали. Миновали узкую улочку и юркнули в дом цветного.

Цветной запер дверь, тяжело дыша опустился в кресло. Знаком пригласил Кзуму сесть, но тут же вскочил и выглянул в окно.

В комнату вошла его жена. Кзума не поверил своим глазам: она была совсем черная. Муж рассказал ей, что случилось. В молчании выслушав его рассказ, она вышла из комнаты, а чуть погодя принесла чай.

Кзума поглядел на цветного. Низкорослый, щуплый, и хоть и не старый, а лицо все в морщинах, белки глаз красные, и то и дело кашляет сухим, жестким, надрывающим грудь кашлем.

— Ты почему ударил полицейского? — спросила женщина.

— Полицейский ударил его ни за что ни про что, — сказал цветной.

Женщина вопросительно поглядела на Кзуму.

— Это так, — сказал Кзума.

— Вот дурак, вечно в чужие дела суется. — Она метнула суровый взгляд на мужа. — А у самого в чем только душа держится… — Но тут лицо ее осветила улыбка, и она сразу помолодела: морщинки усталости разгладились, глаза повеселели. — Но он хороший дурак… Ты недавно в городе?

Кзума кивнул.

— Теперь понятно, почему ты полицейского ударил, — сказала женщина.

Цветной взял жену за руку, улыбнулся ей.

— Надо идти, — сказал Кзума.

— Рано идти, — сказал мужчина. — Тебя еще вовсю ищут. Надо переждать.

Глава третья

Улицу Кзума отыскал без труда. Отыскать дом оказалось не так просто. В сгущающихся сумерках все дома походили друг на друга. Одни и те же веранды. Одни и те же калитки. Одни и те же шаткие стены рифленого железа. Одного и того же грязного цвета.

И повсюду снуют люди. Входят в калитки, выходят из калиток. Качаются и падают. Дерутся и переругиваются.

«Едва у здешних заведется монета-другая в кармане, как они спешат их спустить, — сказал Джозеф. — По субботам у нас всегда так».

— Послушай, — окликнул Кзума прохожего.

— Пшел ты, — не останавливаясь отрезал прохожий.

Кзума попытался обратиться к другому, к третьему, но люди проходили мимо. Никто не хотел его слушать.

И тут он увидел ту толстуху, которой утром расшибли голову. Она повисла на шее у подвыпившего здоровяка. Он подошел к ней, тронул за плечо.

— Как пройти к Лииному дому?

Пьянчуга Лиз глянула на него мутными глазами и помотала головой.

— Пшел, пшел. Ты мне не нравишься. Вот мой милок.

— А ну пшел! — сказал здоровяк и замахнулся на К чуму.

Кзума увернулся от удара и пошел прочь. Похоже, что дом за одной из этих калиток, вот только за какой? Толстуха до того пьяна, что ничего не смыслит. Погруженный в свои мысли Кзума налетел на какого-то мужчину и, чтобы удержаться на ногах, вцепился в него.

— Помогите! Помогите! Грабят! — завопил Папаню— это был он — отчаянно вырываясь из рук Кзумы.

— Заткнись ты! — тряханул Папашу Кзума.

— А, это ты, — сказал Папаша, — а я было решил, что тебя засадили. Джозеф сказал: ты отказался убегать. Или ты все-таки убежал?

— Убежал. Где тут Лиин дом?

— Не знаю, — сказал Папаша и пошел прочь.

Кзума ухватил его за рубашку и снова потряс.

— А ну говори!

— Ишь какой! Оглоушил полицейского и уж думаешь всем героям герой? Я тебе сейчас покажу!..

Папаша отскочил, обошел Кзуму, размахивая кулаками. потом пригнулся и — хвать его кулаком в грудь. Кзума засмеялся, кинулся на Папашу. Тот попятился, поскользнулся, растянулся на мостовой. Ударился головой, застонал и затих.

Кзума опустился на колени, поднял Папашину голову.

— Папаша, ты как?

Папаша обхватил Кзуму за голову и попытался повалить его.

— Ах ты, старый лис, — засмеялся Кзума.

Он встал и поднял Папашу на руки, как ребенка. Папаша барахтался, вырывался — но куда там.

— Где живет Лия?

— Давай так договоримся. Ты мне поставишь пива, если я тебя отведу к Лии, — юлил Папаша. — Она не дает мне больше пить, вот дуреха. Ну как, согласен? А не согласен, так я затею драку, подниму шум, скажу, ты меня хотел ограбить, словом, неприятностей не оберешься…

— Идет, — сказал Кзума.

— Заметано?

— Заметано.

— И пусть тебя муравьи сожрут, если ты обманешь меня?

— Да.

— И пусть тебя неделю белая горячка трясет…

— Пошли. Веди меня.

— Ты мне нравишься, Кзума.

Кзума засмеялся.

— Не бойся, Папаша, свою выпивку ты получишь.

— А ты мне нравишься, — кинул через плечо Папаша, показывая путь.

Вокруг дома толпился народ. Одни рвались пройти в дом выпить, другие рвались из дому. Дом насквозь пропах самодельным пивом.