Горничная

Я иду по лабиринту слишком ярко освещенных коридоров, пока не добираюсь до кухни, где Хуан Мануэль соскребает остатки завтрака с тарелок в большой помойный бак и отправляет их в промышленную посудомоечную машину. Я никогда не бывала в сауне, но, наверное, там чувствуешь себя именно так – за вычетом бьющего в нос неприятного запаха мешанины утренних блюд.

Увидев меня, Хуан опускает шланг, из которого окатывал тарелки, и с беспокойством смотрит на меня.

– Dios te bendiga[10], – говорит он, крестясь. – Рад тебя видеть. У тебя все в порядке? Я беспокоился о тебе, мисс Молли.

Мне уже начинает немного надоедать, что сегодня все так суетятся из-за меня. Это же не я умерла.

– Я в полном порядке, спасибо, Хуан Мануэль, – говорю я.

– Но это же ты его нашла, – шепчет он с широко распахнутыми глазами. – Мертвого.

– Ну да.

– Я просто не могу поверить, что он действительно ушел. Интересно, что это значит, – говорит он.

– Это значит, что он мертв.

– Я имею в виду, что это будет значить для отеля?

Он делает несколько шагов ко мне, так что теперь нас разделяет не более половины ширины тележки.

– Молли, – шепчет он. – Этот человек, мистер Блэк… Он был могущественным. Очень могущественным. Кто теперь будет боссом?

– Босс – мистер Сноу, – говорю я.

Хуан Мануэль смотрит на меня со странным выражением.

– Правда? В самом деле?

– Да, – отвечаю я с абсолютной уверенностью. – Мистер Сноу, безусловно, босс этого отеля. А теперь, может, мы прекратим это обсуждать? Мне нужно работать. Сегодня нам придется действовать по-новому. Мне только что сказали, что четвертый этаж находится под наблюдением. Там до сих пор работает полиция. Так что тебе сегодня придется переночевать в номере двести два, ладно? На втором этаже, не на четвертом. Чтобы не попасться на глаза полиции.

– Ладно. Не переживай. Я не попадусь.

– И, Хуан Мануэль, я не должна тебе этого говорить, но Жизель Блэк живет где-то на том же этаже. На втором. Так что будь осторожен. Полицейские могут быть и на ее этаже тоже. Пока расследование не закончится, ты должен держаться в тени. Понятно?

Я протягиваю ему ключ-карту от номера 202.

– Да, Молли. Понял. И тебе тоже нужно держаться в тени, хорошо? Я беспокоюсь за тебя.

– Беспокоиться тут не о чем, – говорю я. – Ладно, мне пора.

Я выхожу из кухни и качу тележку к служебному лифту. Воздух в его кабине намного прохладней и свежее. Я поднимаюсь в лобби, чтобы взять там мою ежедневную стопку газет.

Еще издали я замечаю за барной стойкой Родни. Едва увидев меня, он бросается мне навстречу.

– Молли! Ты здесь. – Он кладет руки мне на плечи. Я чувствую их, как электричество, согревающее меня до глубины души. – С тобой все в порядке?

– Все только и спрашивают меня об этом. Со мной все в порядке, – говорю я. – Надеюсь, попросить тебя меня обнять будет не слишком большой наглостью с моей стороны?

– Ну разумеется! – говорит он. – Вообще-то, я как раз очень хотел сегодня тебя увидеть. – Он прижимает меня к своей груди. Я кладу голову ему на плечо и вдыхаю его запах.

Меня так давно никто не обнимал, что я не знаю, куда девать руки. Я решаю свести их у него за спиной и положить ладони на его лопатки, которые оказываются еще сильнее, чем я себе воображала.

Он отстраняется раньше, чем я оказываюсь к этому готова. И лишь тогда я замечаю его правый глаз. Он заплывший и багровый, как будто Родни кто-то ударил.

– Что с тобой случилось? – спрашиваю я.

– О, это я сам по глупости. Помогал Хуану Мануэлю с сумкой в его номере и… и врезался лицом в дверь. Спроси у него. Он тебе расскажет.

– Надо приложить лед. Выглядит это не очень.

– Ладно, хватит обо мне, я хочу услышать про твои дела.

Говоря это, он обводит глазами бар. Группки женщин средних лет завтракают, позвякивая ложечками о керамику и смеясь в ожидании начала дневных представлений в театрах. Несколько семей подкрепляются оладьями, прежде чем отправиться в поход по музеям и достопримечательностям. Два одиноких бизнесмена ковыряют континентальные завтраки, не отрывая взгляда от своих телефонов или газет, развернутых на столе перед ними. Кого там Родни высматривает? Точно не кого-то из этих гостей. Но если не их, то кого?

– Слушай, – понизив голос, говорит Родни. – Я слышал, что ты вчера нашла мистера Блэка и тебя возили в участок, чтобы допросить. Сейчас я не могу говорить, но почему бы тебе не зайти после смены? Сядем где-нибудь в укромном уголке, и ты все мне расскажешь. Все до мельчайших подробностей, ладно?

Он берет мою руку и сжимает ее. Его глаза – два бездонных синих озера. Он беспокоится. Беспокоится за меня. На мгновение у меня мелькает мысль – неужели он сейчас меня поцелует? Но потом я понимаю, как это глупо – целовать коллегу посреди бара. Разумеется, он бы этого не сделал. А жаль.

– Было бы чудесно встретиться с тобой позже, – говорю я, стараясь изобразить уклончивую небрежность. – Итак, ровно в пять вечера? Это свидание?

– Э-э-э, да. Ладно.

– Тогда увидимся вечером, – говорю я и разворачиваюсь, чтобы идти.

– Не забудь свои газеты, – напоминает мне он и, подняв пачку с пола, плюхает ее на барную стойку.