Горничная

Бабушка учила меня судить о людях по их действиям, а не по их внешности, поэтому, взглянув на двух этих чудовищ с замысловатыми татуировками на лицах, я немедленно предположила о них лучшее, а не худшее. Быть может, это какой-нибудь знаменитый рок-дуэт, о котором я никогда не слышала? Или они модные татуировщики? А может, известные на весь мир борцы? Поскольку я всегда предпочитала поп-культуре старину, откуда мне было знать?

– Мои самые искренние извинения, господа, – сказала я. – Мне сообщили, что гости уже освободили этот номер. Прошу прощения, что побеспокоила вас.

С этими словами я улыбнулась, как того требовал протокол, и стала ждать, когда джентльмены ответят. Но ни один из них не произнес ни слова. На кровати лежала темно-синяя спортивная сумка. Когда я ввалилась в номер, один из верзил укладывал в нее какое-то оборудование – то ли прибор, то ли весы. Теперь он стоял неподвижно, держа в одной руке странный аппарат.

Как раз тогда, когда я почувствовала себя немного неловко от затянувшегося молчания, из двери ванной за спиной у верзил появились два человека. Одним был Родни в накрахмаленной белой рубашке с закатанными рукавами, открывавшими взгляду его мускулистые предплечья. Вторым был Хуан Мануэль, который держал в руках что-то завернутое в коричневую упаковочную бумагу – возможно, свой обед или ужин? Руки у Родни были сжаты в кулаки. Он и Хуан Мануэль были явно удивлены, увидев меня, и, честно говоря, я тоже была удивлена, увидев их.

– Молли, нет. Что ты здесь делаешь? – спросил Хуан Мануэль. – Пожалуйста, уходи отсюда сейчас же.

Родни обернулся к Хуану:

– Что, теперь ты босс? Ты вдруг стал главным?

Хуан Мануэль отступил на два шага назад и принялся внимательно разглядывать собственные ступни.

Я решила, что сейчас как раз подходящий момент, чтобы сгладить шероховатости между ними.

– Ну, технически говоря, – сказала я, – Родни – управляющий баром. Это означает, что в строго иерархическом смысле он среди нас троих, здесь присутствующих в данный момент, является самым старшим по должности служащим. Но давайте вспомним, что мы все важные персоны, все до единого.

Два бегемота несколько раз перевели взгляды с Родни и Хуана Мануэля на меня и обратно.

– Молли, – спросил Родни, – что ты здесь делаешь?

– Разве это не очевидно? – отозвалась я. – Я пришла убрать номер.

– Да, я догадался. Но этого номера не должно было быть в твоем сегодняшнем списке. Я же сказал им там, внизу…

– Кому сказал? – уточнила я.

Хуан Мануэль внезапно выскочил из-за спины Родни и схватил меня за локоть.

– Молли, не беспокойся за меня. Беги вниз и скажи…

– Эй, – сказал Родни. – А ну-ка отпусти ее, быстро.

Это было не предложение. Это был приказ.

– О, ничего страшного, – сказала я. – Мы с Хуаном в хороших отношениях, и мне это не доставляет ни малейшего неудобства.

И только тут я начала догадываться, что́ на самом деле происходит. Родни приревновал меня к Хуану Мануэлю. Это было романтичное проявление мужского соперничества. Я восприняла это как очень хороший знак, поскольку это продемонстрировало истинную степень чувств, которые питал ко мне Родни.

Родни посмотрел на Хуана Мануэля с выражением, в котором читалось явное неудовольствие, а потом вдруг сказал нечто совершенно неожиданное.

– Как поживает твоя матушка, Хуан? – поинтересовался он. – Твоя семья в Масатлане, верно? Знаешь, у меня в Мексике есть друзья. Хорошие друзья. Уверен, они будут рады проведать твоих родных.

Хуан Мануэль тут же выпустил мою руку.

– Не надо, – сказал он. – У них все в порядке.

– Вот и отлично. Пусть и дальше так будет.

«Как это мило со стороны Родни беспокоиться о благополучии родных Хуана Мануэля», – подумала я. Чем лучше я его узнавала, тем больше мне открывалась его истинная натура.

В этот момент два верзилы заговорили. Я с нетерпением ждала, когда меня должным образом представят, чтобы я могла сохранить на будущее в памяти их имена и обращаться к ним как полагается, а может, даже позаботиться о том, чтобы по вечерам им клали на подушку шоколадку в качестве небольшого презента от отеля.

– Что, черт возьми, здесь происходит? – спросил один из них у Родни.

– И кто она, черт возьми? – добавил второй.

Родни выступил вперед:

– Все в порядке. Не волнуйтесь. Я все улажу.

– Уж будь так добр. И чертовски быстро.

Должна сказать, что это неоднократное использование нецензурной лексики застало меня врасплох, но я была обучена вести себя как высококвалифицированный профессионал в любых обстоятельствах, с любыми людьми, будь то вежливые или невежливые, чистоплотные или неряшливые, грубые или учтивые.

Родни подошел ко мне вплотную.

– Ты не должна была ничего этого видеть, – произнес он вполголоса.

– Чего видеть? – уточнила я. – Колоссального беспорядка, который вы все устроили в этом номере?

Тогда один из верзил снова заговорил:

– Леди, мы только что все хорошо убрали.