Горничная революции

Ее большие выразительные глаза темно-карего цвета были устремлены вдаль, на бескрайний лес, раскинувшийся за окном. Взгляд Виктории был наполнен задумчивостью, словно она размышляла о чем-то важном и личном. Нежный румянец украшал ее щеки, добавляя образу свежесть и тепло. Тонкие губы слегка приоткрылись, будто она вот-вот была готова что-то сказать или вздохнуть от нахлынувших мыслей.

Виктория была похожа на хрустальный кувшин, полный парного молока, который хотелось осушить до самой последней капли. Но Четвертая не могла бесконечно наслаждаться ее красотой (хотя ей очень хотелось), поэтому она как можно скорее налила чай и молча направилась к выходу, чтобы не остаться здесь на целую вечность.

— Постой, — зевнула Виктория. — Пожалуйста, присаживайся.

Девушка указала на кресло рядом с чайным столиком, потирая свои сонные глаза.

— Прошу прощения, но я не могу здесь долго находиться. Мне не положено, — тихо ответила Четвертая, опустив голову, но Виктория настаивала.

— Я знаю о той ночи.

Четвертая удивленно подняла на нее взгляд и присела на край кресла.

— О чем Вы? — спросила горничная.

— О твоей ссоре с Эдвардом, он мне все рассказал.

Четвертая вздохнула с облегчением, поняв, что Виктория не вкурсе о происшествии с Шестьдесят шестой.

— Это пустяк. Настоящие зверства происходят за закрытыми дверями, — содрогнулась от ночных воспоминаний Четвертая.

— Не знаю, на что ты намекаешь… Но сейчас мы говорим не об этом, — сказала Виктория и снова посмотрела в окно. — Прости моего брата. Общество и отец оказали на него большое влияние. И не самое лучшее, как ты уже могла заметить… На самом деле он лучше, чем кажется на первый взгляд.

Четвертая молча кивнула, не желая что-либо говорить на его счет. Виктория в свою очередь поведала о том, что дом знавал лучшие времена. Раньше в особняке работало больше слуг и в принципе обстановка была намного дружелюбнее, чем сейчас. Но война и болезнь матери все изменили.

— Она пишет нам письма, — сказала Виктория, доставая письмо и протягивая его Четвертой.

Четвертая замешкалась, не понимая, что от нее хочет Виктория, но та указала еще раз на письмо, и горничная решила его прочесть:

«Моя дорогая Виктория,

Доктор Хейл и Анна присматривают за мной, я хорошо устроилась на новом месте, поэтому не беспокойтесь за меня. Но я все равно скучаю по родному дому и по вам с Эдвардом. Санаторий не заменит мне теплоту семейного очага. Здесь я чувствую себя одиноко, как никогда. Лучше мне не становится, но я надеюсь, что скоро смогу вернуться к вам.

С любовью, Мама».

Четвертая с трудом поняла смысл письма, но, судя по некоторым знакомым словам, она предположила, что оно наполнено тоской по дому.

— Зачем Вы показываете мне это?

— Я думаю, что ты тоже чувствуешь себя одиноко вдали от родного дома, в точности как и моя мать. И, мне кажется, ты сможешь понять меня тоже, ведь мы обе находимся здесь взаперти и обе хотим свободы… Разве это не так?

Четвертая посмотрела на дверь и так ничего и не ответила. Виктория прервала неловкую тишину:

— Я хочу, чтобы ты знала — я на твоей стороне. Поверь мне, я не поддерживаю то, что произошло с твоим народом, и уверена, что есть множество людей, разделяющих мое мнение. Именно поэтому я хочу помочь тебе выбраться отсюда, если ты мне позволишь. Но перед этим мне тоже нужна твоя помощь.

— Извините, Мисс Уинтерс, но мне кажется, что мы с Вами находимся в абсолютных разных ситуациях, которые нельзя сравнить. Я бы приняла подобное предложение, но не от дамы, еще не вышедшей в Свет, чья помощь вряд ли будет полезной. Но спасибо.

Четвертая встала, поклонилась и, забрав поднос, собралась уходить.

— Помни, — сказала Виктория, — мы, женщины, вне зависимости от расы и убеждений слабы по отдельности… Но сильны, когда мы вместе.

Горничная молча кивнула и тихо вышла из комнаты, оставив Викторию в одиночестве с ее словами. Четвертая какое-то время постояла у двери и сказала:

— Тоже мне, помощница… Я и сама со всем справлюсь.

* * *

Во время уборки очередной комнаты Четвертая случайно подслушала разговор между Эдвардом, Чарльзом и Генри, в котором они обсуждали недавние слухи о медведе в лесу. Такие крупные хищники были для них не в новинку, мужчины часто встречали их на охоте, однако они впервые слышали о том, чтобы медведь заходил так далеко. Джентльмены делились своими опасениями насчет этой ситуации и говорили о необходимости как можно скорее разобраться с этим, но никто так ничего и не сделал с медведем после этого разговора. Эта информация натолкнула Четвертую на одну радикальную мысль.