Горны Империи

– Пионер должен уметь драться и стрелять. Стрелять вы не умеете – научу. Драться… – Денис тоже усмехнулся. – Вы думаете, что умеете драться, – но я вас и этому научу. Но запомните – если я узнаю, – голос Дениса стал жестким, взрослым, – что эти умения кто-то из вас использовал подло – это будет последний день в отряде для такого умельца. И уйдет он отсюда не с целыми зубами – гарантирую… Еще. В этом здании, – он обвел вокруг рукой, – мы будем учиться. А тут, – он ткнул пальцем под ноги, – будет наш отряд. У отряда должно быть имя, знамя, оркестр… но об этом и говорить рано пока, мы сейчас почти никто. А вообще отряд делится на…

– …на звенья, – опередил Дениса тонколицый Генка Ишимов, похлопывая по коленке уставом, который весьма внимательно просмотрел.

– На звенья, – кивнул Денис. – Вообще не принято, чтобы в одном отряде были и парни и девчонки, но такое все-таки случается. Нас по числу где-то на два звена, но я предлагаю сделать три – одно будет девчоночьим.

– А кто будет командиром? – спросил чем-то похожий на рыжую с косами мальчишка, но младше нее.

– Главный в отряде – председатель совета отряда, – поправил Денис. – Это обсудим потом… а пока давайте хоть общий список составим и сходим чего-нибудь поедим. – Он без наигрыша потер живот и весело добавил: – На это деньги найдутся!

– А на мороженое? – робко поинтересовался кто-то из тех, что помладше.

– Какой обед без мороженого? – серьезно ответил вопросом на вопрос Денис.

* * *

К семи вечера Дениса, по правде сказать, шатало от усталости. Кроме того, судя по составленному списку, половина ребят была неграмотна. Плюс еще – насколько мог различить Денис – у некоторых были не в порядке легкие и кости (он пометил себе упросить маму провести полный медосмотр). Когда разбирали устав – возникла куча мелких нестыковок; Денис мысленно подосадовал на его составителей – впервые в жизни. Устав местами просто-напросто не совпадал с жизненными реалиями поселка.

Но все же такого хорошего настроения, как сегодня, у мальчишки не было уже давно. И он – вместо того, чтобы отправиться домой – как диктовали с редким для Дениса единодушием организм и рассудок, – сообщил Олегу, что у него еще есть дела, – и отправился… в полицию.

У него и правда там было дело. Личное. И это было странно. Сколько себя Денис помнил – ни одно из дел в своей жизни он не мог назвать личным в полной степени. Все, что он делал, имело какие-то… ну… привязки – к друзьям, к родителям, к обществу (даже когда он еще не вполне понимал это слово). А теперь…

Приснившееся этой ночью забылось с самого утра – сразу обрушилось столько событий… А ведь ему снилась Настя. И не просто снилась. А…

Денису уже пару лет снились такие сны. И он хорошо знал, что это значит – его организм ударными темпами перестраивался из детского в юношеский. Ничего стыдного, смешного, загадочного или противоестественного в происходящем не было, это учили в школе. Но ни в одном из тягучих, сладковатых снов, которые приходили раз-другой в неделю, Денис не видел – или не запоминал? – лиц девчонок.

В этом сне он запомнил лицо Насти.

Но, пожалуй, куда более важным было то, что во сне Настя видела. У нее были серые с зеленоватыми искрами живые глаза. Это Денис запомнил прочно, как самое главное. Именно это, а не все остальное…

…Шагая по улице, мальчишка улыбался своим мыслям. На небе опять собрались плотные тучи, царила влажная духота. Но Денис для себя все решил, и от этого настроение стало еще лучше… хотя в то же время иногда у него от волнения схватывало живот так, что мальчишка невольно замедлял ход – это было стыдно, неприятно и смешно. «Настя-Настя-Настя, – начинал твердить он в такт шагам и млел от мысли, что влюбился (впрочем, этого слова он не произносил даже про себя – просто представлялось что-то солнечное и теплое, как золотистая паутинка вокруг темного силуэта в сенях…), – Настя-Настя-Настя…» Имя сладостно гипнотизировало его, Денис физически балдел и даже не замечал, что в ответ на его широченную улыбку улыбаются и даже оглядываются ему вслед многие встречные прохожие.

Но тем не менее ноги принесли мальчишку именно туда, куда и должны были принести, – к полицейскому участку. Везение продолжалось – Кенесбаев был не просто на месте, он обнаружился у ворот полицейского участка, где распекал – лично – двух сержантов, употребляя не вполне подходящие званию и должности слова. Причем настолько часто, что суть проблемы за их сложной вязью терялась начисто. Но сержанты, как видно, ее улавливали, потому что покаянно сопели, поедая начальство глазами.

– И еще раз – и пойдете… – завершил Кенесбаев разнос сложным указанием, куда и каким путем пойдут сержанты. Только после этого он заметил Дениса, немного смутился, одернул мундир и поинтересовался: – Ко мне? Добрый вечер.

– Добрый вечер, Кенесары Ержанович, – Денис сделал вид, что ничего из предыдущего не слышал. – Да… к вам. У меня есть просьба…