Горны Империи

– Подарок? – Настя чуть откинула голову, словно была намного ниже ростом, чем Денис – и хотела его рассмотреть как следует. Брови девчонки чуть приподнялись. – Мне? Ты?

– Да, конечно, – Денис достал из поясной сумки плоский конверт. – Вот… У вас есть, на чем пленку прокрутить?

– Магнитофонную? – уточнила Настя. – Конечно. А что за подарок?

В ее голосе прозвучало любопытство – отчетливое, хотя и тщательно сдерживаемое.

– Это надо послушать, – уклонился от ответа Денис.

– Можно сейчас, – предложила Настя.

И, не дожидаясь ответа, повернулась и направилась к дому – уверенно, разве что немного медленней, чем обычно ходят другие. Денис огляделся – на них никто не смотрел, гулянка шумела.

И пошел следом…

…С магнитофоном незнакомой марки Настя тоже обращалась так, словно все видела. И конверт взяла не глядя, и кассету извлекла легко, и вставила ее точно, и кнопку нажала уверенно.

– А что там? – снова с типично девчоночьим любопытством спросила она. Денис, пристроившись на краю скамьи и осматриваясь – в небольшой и очень аккуратной даже для девчонки комнатке Насти он был впервые, – собирался уже было ответить… но тут из вынесенных динамиков послышался голос самого Дениса – только «овзросленный» техническим ухищрением. Денис полупел-полуговорил:

Не будет места ереси в моей земле
И не найдут отступники пощады.
Костер вам за безбожие наградой,
Безумцы, закосневшие во зле!

И снова его же голос, только другого тембра:

Сегодня, ваша милость, снова ведьма,
Проклятая язычница из леса,
Творила свое злое чародейство,
Посеяв ересь в христианских душах.

– Это ты! – засмеялась Настя удивленно, но тут же оборвала сама себя, чуть наклонившись к магнитофону – слушала, как Денис… или кто?.. сказал мрачно:

– Введите…

…Я раньше видел этот чистый взгляд
На фресках храма в светлый час служенья.
Развейся, колдовское наважденье!
В чем пред тобой, о, Боже, виноват?!

Дай сил, Господь, мне духом не упасть…
Ты тяжкое послал мне испытанье.
С лицом Мадонны – ведьма на закланье…
О, велика ты, чародейства власть!

Я обвиняю, женщина, тебя
В отступничестве, черном колдовстве
И наведеньи порчи в деревнях.
По воле Господа – свершится правосудье!

И – женский голос, красивый и взволнованный:

Уймись, моя безумная душа…
Не страх виной, что сердце гулко бьется.
Судьба-злодейка надо мной смеется,
И от себя теперь не убежать.

Оковы сердца крепче камня стен.
Взвилась костром в душе любовь слепая.
О боги! Лишь на вас я уповаю,
Не дайте сил разрушить этот плен!

Ты с ненавистью смотришь на меня,
И замерзает все под сталью взгляда.
Не тронь моей души! Прошу, не надо!
Уж лучше сгинуть в бешенстве огня.

– Оййй… – выдохнула Настя и подняла ладони к губам.

– Как ослепляет эта красота!
Ужели это – дьявола созданье?
Смертельный яд проник в мое сознанье,
Не исцелиться силою креста.

Зачем она молчит, не пряча глаз?
Зачем она не ищет оправданья?
Зачем я не хочу ее признанья?
Зачем мы повстречались лишь сейчас?

Молчишь! К чему молчание теперь?
Раскаянье облегчит твою душу.
Бог милосерден к грешникам заблудшим.
Безумная, покайся и поверь!

Готова ты сознаться в прегрешеньях?

Голоса взлетали по очереди… А Денис не слышал – он смотрел на Настю, как смотрит измученный жаждой человек на кружку с водой. У него еще мелькнула логичная и ироничная мысль: «Ну тебя и развезло…» – но тут же исчезла, соскользнула в темноту по краю золотистого силуэта девчонки…