Горны Империи

Батюшка Кострома, свет Ярила!
На кого ты нас покинул!
Закрылись твои ясны оченьки!

Денис закусил губу. Когда в годы прошлой войны под низким беззвездным небом умерли выдуманные хитрецами боги «мировых религий» – во многом вернулась прежняя вера. Та, с которой Человечество начиналось. Вера в то, что мир вокруг – живой…

Шествие между тем дошло до погребального костра, осторожно уложило «Ярилу». Костер зажгли с четырех сторон и, переговариваясь, пересмеиваясь, стали расходиться к еде и питью.

Денис не стал вмешиваться – тронул коня и проехал стороной…

…Около мазанки Мелеховых никого не было. Ну и понятно – едва ли во всей станице сейчас можно сыскать хоть одного человека, от грудных детей до стариков… Денис въехал во двор верхом. Наклонился и постучал в дверь.

Шагов он не услышал. Но через какие-то секунды из-за двери послышалось:

– Кто там?

Знакомое. Род… родное.

– Иван Купала, – ответил Денис.

Дверь распахнулась.

Настя была в праздничном наряде. На поясе висели два свежих венка – слева и справа.

– Я еле осталась, с собой все звали… – Настя подняла лицо. – Но я не верила, что ты приедешь. У вас, наверное, тоже празднуют. А ты теперь, говорят, там вообще главный… Не верила… а все равно… так… ждала.

– Дай руку, – Денис протянул ладонь.

Настя упрямо мотнула головой, вышла, притворив дверь. Направилась в конюшню и через минуту, не больше, выехала на серой кобылке – боком в седле, но ловко.

– Это моя Туманка, – сказала она, подъезжая к Денису, – узкий носок ее сапога ткнулся в носок сапога Дениса. – Я на ней езжу уже четыре года. И ни разу не падала. Поедем?

«Куда?» – хотел спросить Денис.

Но вместо этого свел пятки на конских боках:

– Поедем…

…Мальчишка и девчонка ехали речным берегом – прямо в горящий в щели между облаками и горизонтом густой алый закат, со стороны которого дул теплый упругий ветер. Откуда-то из низины, где между деревьев россыпями горели и двигались огни, неслось:

Разыдись темно,
Разгорись добро,
Засверкай светло,
Яри ясное
Солнце красное.

Стани-стань доли,
Яко Род вели.
Стани-стань доли,
С неба до земли!

Стани-стань доли,
Яко Род вели.
Стани-стань доли,
С неба до земли!

Стани-стань доли,
Яко Род вели.
Стани-стань доли,
С неба до земли!

Зашуми моря светлопенныя,
Шелести дубы вековечныя,
Засверкай мечи разудалыя,
Расплодися землица бо ярая,
Всполыми огню искрозарие.
Да творите славу преогромную
Самому Купале Сварожичу!
Гой!

– Гоооооооооойййй!!! – прокатилось по реке с нескольких сторон, соединилось, ахнуло в берега: – ГОЙ!!!

Влике Триглаве – многославе!
Диде-Дубе-Снопе нашиа,
Вминьте сварожцей славящей,
Кие есте отроче ваше.
Свароже, кие нам дороже,
Свароже – наш великий Боже.
Перуне, брады златоруне,
Перуне силе нам даруе.
Велесе, дерзаце небесе,
Велесе, благо дари веси.
Бонде над нами благости Божское,
Ноне а присно, от веку а до веку! Гой![34]

– ГООООЙЙЙ!!!

– Гой, – сказал Денис.

– Гой, – отозвалась Настя, поворачивая голову – так, как поворачивают зрячие. – Послушай… какой ты? – тихо спросила она.

Вопрос застал Дениса врасплох. Мальчишка даже покосился в седле и заморгал.

Какой он? А какой? Как это объяснить человеку, который никогда ничего не видел?

НИКОГДА.

НИЧЕГО.

Нос короткий, ресницы длинные, как шутит мама. Хотя у него и ресницы короткие – короткие и густые, пушистые… Но что такое длинный, короткий, пушистый – если ты никогда ничего не видел?

– Я не знаю, – прошептал мальчишка. – Как… какой? Обычный.

Десятки, сотни, тысячи слов теснились на языке у мальчишки. Он мог описать ими все, что угодно. Но… все это богатство ничего не значило для Насти.

Для нее ничего за этими словами не стояло. Только чернота.

Но и этого слова она не понимала…

Денис отчаянно замотал головой.

– Ты что? – встревоженно спросила девчонка, снова поворачивая в его сторону голову – она было отвернулась, глядя… (глядя?!) вперед.

– Ничего, – буркнул Денис.

– Девчонки говорят, что ты красивый мальчик…

Уфффф… А все-таки иногда хорошо говорить со слепыми. Они не видят, как краснеешь. Хотя… она и почувствовать может, наверное – Денис мог поклясться, что от него сейчас понесло жаром, как от печки.

– Обычный, – ответил он хрипло. И чуть дернул головой, когда пальцы Насти коснулись его лица.