Горный блокпост

Валентину аж передернуло от цинизма предателей. Ведь это они убили солдата, а сейчас усмехаются, довольные, что сумели убрать ненужного свидетеля. Сволочи. Впрочем, на нее ни Жаров, ни Мансуров не обратили никакого внимания.

В 7-10 вертолет «Ми-8», раскрашенный в желто-зеленый цвет, завис над площадкой Катаванского блокпоста. Пилоты, рассмотрев бойцов, оцепивших район, медленно и плавно посадили винтокрылую машину на бетон, подняв облако пыли. Понадобилось какое-то время, чтобы комбат с начальником штаба и заместителем по воспитательной работе смогли покинуть «вертушку». Сержант Мансуров пошел навстречу, но Белянин остановил сержанта:

– Идем на пост, обо всем доложит Жаров!

Мансур, оставив пару солдат охранять вертолет, повел командования батальона к периметру колючей проволоки.

В 7-40 старший лейтенант встретил комбата на запасных позициях третьего отделения. Комбат приказал показать место гибели солдата. Старший лейтенант повел старших офицеров на позиции первого отделения.

Остановился примерно посередине траншеи:

– Вот здесь, товарищ подполковник, пуля снайпера настигла рядового Казанцева.

– Он находился в дежурной смене?

– Никак нет!

Комбат удивился:

– Нет? А что же тогда Казанцев делал на позиции?

В разговор вступил Мансуров:

– Разрешите, я доложу?

– Докладывай!

– Дело в том, что ночью у солдата внезапно поднялась температура, и он подошел ко мне, я в это время исполнял обязанности старшего смены, и попросил жаропонижающих препаратов. После короткого осмотра, убедившись в том, что у Казанцева действительно высокая температура, я сообщил об этом командиру взвода, дав солдату таблетки аспирина.

Жаров добавил:

– Я в это время, закончив ночной обход караула, возвращался на командный пункт. Тут вызов Мансурова. Прибыв сюда, я повел Казанцева в главный блиндаж, где его осмотрели сначала связист Губочкина, а затем и штатный санинструктор. Затем, приказав оборудовать отдельное место для больного в укрытии первого отделения, отправил Казанцева с Мансуровым в блиндаж сектора контроля Шунинского ущелья, и через какое-то время вдруг выстрел и доклад сержанта о том, что рядовой убит. Сразу же поднял взвод по тревоге и доложил о происшедшем вам!

Комбат проговорил:

– Ясно! Можешь не продолжать!

И спросил:

– Откуда, по-твоему, стрелял вражеский снайпер?

– По моим расчетам, из трещины, рассекающей противоположный от нас склон Катаванского ущелья, или с террасы, которой заканчивается трещина.

Подполковник поднял к глазам бинокль, внимательно осмотрел названный участок. Затем посмотрел на место, где был убит солдат, согласился:

– Да. Скорее всего, оттуда. Но что означает этот выстрел? Боевики впустую не палят. Смысл какой? Хотя... но об этом позже! Так, сейчас командиру взвода написать подробный рапорт о гибели рядового Казанцева, заместителю по воспитательной работе обойти позиции, оценить морально-психологическое состояние личного состава, при необходимости провести работу по повышению боеготовности подразделения. Мы же с начальником штаба осмотрим весь пост. Через час встречаемся на командном пункте блокпоста. Вопросы?

Вопросов у подчиненных не было. Офицеры разошлись выполнять поставленную им задачу.

В 9-00 комбат с начальником штаба вошли в блиндаж командира взвода, присели на диван. Белянин обратился к Губочкиной:

– Как дела, Валентина? Так, по-моему, тебя зовут?

– Так точно, Валентиной, товарищ подполковник! А дела? Какие могут быть дела после ночного происшествия? Ведь солдата убили практически минут через пять, как я осматривала его, разговаривала с ним. Молоденьким он был, товарищ подполковник! Ему бы жить и жить, а тут выстрел – и все!

– Да, сержант, выстрел – и все! Но мы на войне, а на войне, к сожалению, потери неизбежны.

– Но здесь-то, Александр Сергеевич, до этой проклятой ночи всегда все было спокойно. Почему ночью появился этот снайпер? Кто он и зачем стрелял?

Подполковник поднялся:

– Снайпер, Валентина, как раз и стреляет затем, чтобы поразить цель, а цель – это человек, солдат или офицер.

Вошел заместитель по воспитательной работе, доложил:

– Поговорил я, Александр Сергеевич, с личным составом. Бойцы, конечно, подавлены гибелью товарища, но признаков паники нет. Морально-психологическое состояние сержантов и рядовых удовлетворительное. Личный состав готов продолжать выполнять боевую задачу.

– Хорошо, присаживайся на кровать.

Комбат повернулся к Жарову, устроившемуся за столом:

– Ну, что, взводный, закончил писать рапорт?

Старший лейтенант подписал лист бумаги, исписанный с обеих сторон, протянул его командиру части:

– Вот рапорт, товарищ подполковник! Он в полной мере отражает то, что произошло на посту в прошедшую ночь. При необходимости его могут подтвердить сержанты Мансуров и Губочкина, а также рядовой Демидов, несший службу в БМП углового капонира.

Белянин спросил:

– А вы всегда, Жаров, в темное время суток до предела ослабляли пост, или в ночь с двадцать второго на двадцать третье число было сделано исключение?

Старший лейтенант ожидал подобного вопроса, поэтому ответил, не задумываясь: