Горный Ирис

Поговаривали, что внутри Скасса был некий загадочный механизм, позволяющий ему, как по нотам, разыгрывать сложные стратегические партии, почти безошибочно угадывая следующий ход врага или смену настроения капризной фортуны. В самый разгар битвы у «Радужного бочонка» его шестое чувство сработало вновь. Скасс только что срубил своим палашом какого-то кота и ткнул кинжалом в бок другого, белого и щуплого. Тот схватился за рану и окончательно раскрылся, дав герцогу отличную возможность довершить начатое. Ящер занёс свой клинок и посмотрел в глаза своей жертве. Увидел, как в них плещется страх… и не стал бить. Вместо этого он сделал ложный выпад, и, когда кот закрыл глаза, юркнул во тьму у стены отеля. Зачем? Герцог Скасс уже давно не задавал себе этот вопрос, ведь его внутренний компас почти никогда не ошибался.

Потом Скасс улучил удобный момент и побежал. Он видел, что совсем рядом в бурьяне спрятались те самые странные постояльцы, драконша и малец, но они для него уже не существовали. Сейчас было важно только одно: добраться до лагеря, вернуться к крепости и застать Графа Армэля врасплох.

Скасс прекрасно ориентировался в джунглях и безошибочно определил нужное направление. Он поймал нужный ритм и прикинул, что доберётся до лагеря часа за полтора. Герцог Скасс любил пешие прогулки в одиночестве, хоть они и выпадали ему нечасто. Он успокоил пульс после битвы и даже принялся тихонько насвистывать.

Воздух вокруг начал теплеть. Джунгли, мокрые и неуютные, стали меркнуть и отходить на второй план. Пропала взвесь дождевых капель, сопровождавшая их отряд весь прошлый день. Взошло солнце. Одно. Второе. Третье…

Ящер нащупал амулет, отгоняющий колдовской морок, и припомнил заветные слова:

«Мать-Игуана, Мать-Игуана

Убереги меня от обмана,

Мо́рока, лжи, наважденья тумана.

Тебя заклинаю, Мать-Игуана!»

Не сработало. Все три солнца усмехнулись ему в лицо и спустились пониже. В пасти напрочь пересохло, и каждый вдох скрёб по горлу наждачной бумагой. Шкура невыносимо горела.

Главное — не сворачивать. Ни в коем случае не сворачивать с дороги! Направление было выбрано верно, а значит, никакая галлюцинация, никакое наваждение не помешают ему дойти до лагеря!

«Мать-Игуана, Мать-Игуана

Убереги… меня…»

Скасс ступил на горячий песок. Доспехи раскалились почти докрасна и обжигали даже через плотный подлатник. Он остановился отдышаться и оглянулся вокруг.

Оазис! Справа, метрах в ста от него, был островок зелени и прохлады.

«Не поддаваться! Мать Игуана… Мать…»

Ящер моргнул, и оазис возник уже в тридцати метрах. Кажется, там был даже шатёр с топчаном. Наконец-то, спасительная тень! Он разглядел и столик с серебряным ведёрком, доверху наполненным колотым льдом… И бутылочку с его любимым хересом…

Что ж, им его не запутать. Сейчас он положит свой палаш на землю, остриём в сторону лагеря, чтобы не потерять направление. И лишь потом дойдёт до «оазиса». Конечно, там ничего не будет, но это лишь отрезвит его и развеет колдовское заклятье.

Он прислушался к своей интуиции. Та молчала.

Из шатра донеслась дивная музыка, и лапы сами понесли его. Вот он одолел треть пути. Половину… Странно, но теперь с каждым шагом оазис становился всё выше. Или он, Скасс, всё ниже… Тут ящер отвесил себе пощечину и яростно потряс головой.

Джунгли вернулись. Легкие наполнял влажный воздух, тяжёлый и почти непригодный для дыхания. Вокруг вилась мошкара: тучи москитов, гнуса и ещё какой-то жужжащей пакости. Скасс стоял по пояс в трясине. Из глубины лениво поднимались отвратительно-вязкие пузыри. Судя по размеру этих пузырей, тот, кто сидел на дне топи, был большой. Очень большой.

Грязь забурлила, и в пяти метрах от Скасса всплыло оно. Огромное. Мерзкое. Пугающее. Показалось щупальце с присоской, сплошь заросшее какой-то склизкой тиной. А потом громада открыла глаз размером с кулак Скасса (а кулак у него был немаленький). Чудище долго изучало ящера, лениво болтая кончиком щупальца вправо и влево. Казалось, оно решало, достоен ли улов затраченных усилий или просто оставить его тут гнить. Наконец, существо издало утробный рык и начало медленно приближаться. Скасс в панике рванул назад, но лишь всё больше и больше увязал. Он почувствовал горячее дыхание у себя на затылке и в ужасе зажмурился:

«Мать-Игуана,

Мне ещё рано!

Убереги!

Убереги…»

И тут наступила полная, всепоглощающая тишина. Казалось, кто-то разом сожрал все звуки. Прошла минута. Две… Вдруг послышался звонкий, мелодичный голос:

— Вы заблудились? Нечасто встретишь в наших краях столь представительного джентльмена.

Скасс рискнул открыть глаза. В паре метров от него стояла прекрасная златовласая эльфийка в тиаре из веток и полупрозрачном свободном платье. Казалось, сила тяжести не действовала на это безупречное воздушное создание. А может, она просто знала, где ступать, чтобы избежать предательских объятий трясины?

— Спасите! Чудовище…