Горный стрелок

— Не стоит удивляться, я — фронтовик и блокадник. — он протянул мне руку. — Есть необходимость переговорить лично с Вами.

— Сейчас прибудет особо важный груз, его надо передать и зафиксировать передачу. — я показал на фотоаппарат.

— У вас мало времени, я знаю, поэтому передайте аппарат старшему лейтенанту Антонову, он всё зафиксирует, и пройдёмте в БТР, там и переговорим.

Мы залезли в пустой БТР.

— Товарищ Романов, я включу магнитофон, у меня нет разрешения на встречу с Вами, поэтому мне требуется страховка.

— Включайте! — чуть подумав, сказал Григорий Васильевич. — Большого секрета здесь нет. Вы в курсе, что товарищ Брежнев находится в довольно тяжёлом состоянии. Мы обсудили с ним вопрос о том, что на ближайшем пленуме ЦК будет поставлен вопрос о переизбрании Генерального Секретаря. Леонид Ильич будет выставлять мою кандидатуру. Есть альтернативная кандидатура: Черненко. Он говорит, что лично знаком со Сталиным. Как Вы считаете, кого из нас поддержит товарищ Сталин.

— Насколько я в курсе, при рассмотрении этого вопроса там, единственной кандидатурой проходили Вы. Черненко Сталин знает, но его кандидатура не рассматривается им как альтернатива Вам. В основном из-за возраста. Кроме того, товарищ Сталин недавно говорил о том, что партработники, почему-то менее активно и охотно помогают нам, чем военные. Он готовит политические предложения по коренному изменению ситуации в стране. Именно поэтому и пошла эта партия оплаты. Там золото, платина, необработанные алмазы. Пойдёмте встречать груз, Григорий Васильевич.

Так как он мгновенно согласился, я понял, что это был единственный вопрос, ради которого он прилетал. Остальные вопросы под магнитофон он не задаст.

Успел переброситься несколькими словами с Антоновым. Здесь осталась только вторая рота. Работы много, зашевелились американцы и басмачи. Несколько раз пытались пролететь разведчики из Пакистана и Китая. Идёт усиление ПВО района. Большое начальство об этом, пока, молчит. Установили батарею С200, теперь противник наблюдает за районом только издалека. Пока потерь не было.

По возвращению доложил Сталину обо всём. Он доволен, это слышно по голосу. А я вылетел в Красный Кут помогать устанавливать оборудование. Там встретился с отцом. Он скоро выпускается. Обучение, по-прежнему, 6–тимесячное. У него налёт всего 15 часов. Их группу задержали на полтора месяца, переучивают на «Кинг-Кобру». Ругается! Его на фронт не пускают. Обещали послать служить на Дальний Восток.

— Всё из-за тебя! Все люди, как люди, летят на фронт, а я по тылам!

В жизни не простит мне этого.

— Я схожу к начальнику училища и выясню, если запрет можно снять, я его сниму, если нет, то ничего невозможно сделать. Это не я запретил, а кто-то другой, и выше меня по должности. Скорее всего, Берия. Меня тоже на фронт не пускают. И даже, когда лечу по тылам, всегда сопровождают истребители. Максимум, чего могу добиться, это перевести тебя в группу сопровождения.

— Нет, поговори, что бы в Архангельск отправили! В ПВО. Вроде бы, одну группу отправляют туда.

Я пошёл к начальнику училища подполковнику Рева. Тот развёл руками.

— Он где-то сумел схлопотать такой режим секретности, что фронт ему заказан.

— Я знаю, но, товарищ полковник, раз нельзя на фронт, может быть, в ПВО Архангельска направить? Воевали мы вместе, на Кавказе.

— Ну, товарищ старший майор, если Вы лично просите… Я возражать не стану. Где он?

— Возле штаба стоит.

Рева выглянул в открытое окно:

— Сержант, зайди!.. Книжку давай! 15 часов? В учебный полк направить не могу. Для ПВО ты жидковат, но, раз за тебя генералы просят, то так и быть, держи направление.

— Спасибо, товарищ подполковник.

— Иди! — он развернулся и вышел.