Глава третья
Отчим умер в январе 1980 года… Третьего января. Об этом мне сообщила по телефону дворничиха тетя Нюра. Ее заботливость обо мне всякий раз искренне трогала меня, хотя и оплачивалась, нерегулярно, червонцем или пятеркой. Скорую, рассказала Нюра, вызвали рано утром, и я как-то не задумался о том, кто ее вызвал. При нем всегда были какие-то бабы. Скорую вызвали утром, но уже было поздно. Сердце. Сердце, подумал я. Печень! С таким сердцем и печенью при бесконечном питье он продержался излишне долго. И я снова подумал, что всю свою жизнь про болезни он врал. Пустяковый удар по лбу, полученный много лет назад, он сумел обратить в инвалидность и с тех пор не работал, получая исправно пенсию. Инвалидностью там и не пахло,
— Похороны сегодня, — сказала Нюра. —
— Нет, — сказал я, — пусть он будет всегда для меня как живой.
— А на поминки пойдете?
— Нет, — уже раздражаясь, сказал я, — я не пью с незнакомыми.
Я не видел его восемнадцать лет. Восемнадцать лет и пять месяцев, с сентября шестьдесят второго. Мне рассказывали, что он подурнел, поседел до гнилой белизны, голубые глаза его выцвели и стали почти сумасшедшими, но держался он еще более высокомерно и в ответ на слова, которые полагал вздором (а вздором он полагал почти всё, что ему говорили), саркастически хохотал. В кругу близких всегда, как я помнил, он любил глумиться над миром, мир был глупее его, и я мог представить, как ликовал, хохотал он, принося домой пенсию.
— Не пойдете… — жалостливо сказала Нюра. — А меня пригласили. Я им так помогала,
— Нет. Квартиру я буду менять.
— Б
— Канители не будет, — сказал я. — Ремонт надо сделать.
— Кто ж сделает? — жалостливо сказала Нюра. — Надо ли?
— Надо, — сказал я.
— Разве сестра моя, Шура… на стройке работает.
— Пусть будет Шура.
С сестрой Шурой, подумал я, дело иметь спокойней, чем с неведомыми мужиками. Сестра Шура не будет каждое утро канючить на опохмелку, убеждая, что, дескать, без этого работа будет
— Только она
— Ничего! На метро четверть часа.
— Ничего, — сказал я.
— А мебель?
Разговор начинал меня утомлять.
— То, что в кухне, возьмите себе. Остальное я вывезу.
— Так когда ж это будет? и сколько всего вывозить!.. — закручинилась Нюра, ощутимо начав с напряжением вспоминать, какое добро находилось на кухне…
— Поминки сегодня?
— Сегодня, — быстро сказала Нюра.
— Звоните сестре своей Шуре. Завтра вечером пусть начинает.
—
Я помолчал.
— Прописана?
—
— До свиданья, — сказал я и положил трубку.