Город

«Город» в связи с его социальным эквивалентом вызвал на Украине как в литераторских, так и в читательских кругах чрезвычайно много споров, зачастую подвергаясь — на устных диспутах и в журнальных статьях — острым обличительным нападкам пролетарской критики. При этом спорящие стороны, с редким единодушием, как нечто абсолютно бесспорное, признавали безупречное мастерство романа и незаурядную талантливость автора.

Валериан Пидмогильный — автор «Остапа Шапталы», «Третьей революции», «Проблемы хлеба» — выходец из крестьянской семьи. Он родился в 1901 году в Екатеринославской губернии. Дебютировал в 1919 году и, таким образом, принадлежит к первой фаланге украинских послеоктябрьских беллетристов.

Среди них, однако, будущий автор «Города» сразу занял обособленное место. Он специализировался исключительно на изображении индивидуалистически-настроенных интеллигентов. Он занял позицию скептического наблюдателя современности, преломляя её сквозь призму несколько изломанной трагедийности этих анархиствующих интеллигентов.

Как мастер художественной прозы, он — один из лучших продолжителей традиции Коцюбинского, обогащающий эту традицию украинского европеизма непрерывной учёбой у лучших французских новеллистов.

Действительно - в импрессионистическом стиле Пидмогильного есть нечто французское в лучшем смысле этого слова. Ему свойственно большое чувство меры, чувство вкуса, искусство давать одновременно чёткий, тонкий и скупой психологический рисунок. «In Begrenzung zeigt sich der Meister» - в самоограничении проявляется истинный талант». Пидмогильный верен этому завету и в выборе тематики, и в отборе лексики, и в самом легко скользящем, подёрнутом дымкой иронии стиле - типичном «style coulante» французов, благодаря чему его произведения (при всей их социологической недовершённости, а иногда и ошибочности) находятся на неизменно значительной художественной высоте.

Мы не сомневаемся, что русский читатель прочтёт роман Пидмогильного с тем же эстетическим наслаждением, с каким он был прочитан на Украине.

А. Лейтес.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.

I.

Казалось, плыть дальше некуда. Днепр как бы застыл в заливе, окружённый справа, слева и спереди зелёно-жёлтыми предосенними берегами. Но пароход вдруг свернул, и длинная спокойная полоса реки потянулась дальше, к чуть заметным на Горизонте холмам.

Степан стоял на палубе у перил, невольно погружаясь глазами вдаль, и мерные удары лопастей пароходного колеса, глухие слова капитана у рупора обессиливали его мысли. Они растерялись в туманной дали, где незаметно исчезала река, словно горизонт был последней гранью его желаний. Молодой человек медленно посмотрел на ближние берега и немного смутился — на повороте справа выросло село, скрывавшееся до сих пор за изгибами лугов. Августовское солнце стирало с белых хаток грязь, узорило чёрные дорога, которые убегали в поле, и исчезали где-то, синея, как река. И казалось, пропавшая дорога, соединившись с небом в безграничной равнине, снова возвращалась к селу, неся ему впитанные в себя просторы. А третья дорога, скатившись к реке - передавала селу свежесть Днепра. Деревня спала среди солнечного дня, и тайна была в этом сне среди стихий, питающих его своей мощью. Тут, у берега, село казалось родным творением просторов, волшебным цветком земли, неба и воды.

Покинутое Степаном родное село тоже стояло на берегу, и он бессознательно искал сходства между ним и этим, случайно встретившимся ему на великом пути. И радостно чувствовал, что сродство это есть и что и в эти хаты, как и в свои оставленные, он зашёл бы хозяином. С сожалением смотрел, как тает оно, отодвигаясь с каждым движением машины, и вот пряди противного дыма спрятали его совсем. Тогда Степан вздохнул. Может быть, это было уже последнее село, которое он увидел перед городом.

Он ощутил в своей душе неясное волнение и истому, словно в родном селе и во всех других, которые видел, он оставил не только прошлое, но и надежды. Закрыв глаза, он отдался грусти, баюкавшей душу.

Когда он выпрямился, рядом с ним у перил стояла Надийка. Он не слышал, как она подошла, и обрадовался, хоть и не звал её. Он тихо взял её за руку. Она вздрогнула и, не подымая головы, смотрела на веерообразную волну, гонимую носом парохода.

Они жили в одном селе, но до сих пор были мало знакомы. Он знал об её существовании, о том, что она занимается и даже не выходит на гульбище. Несколько раз видел он её в «Доме крестьянина», где ведал библиотекой. Но тут они встретились как бы впервые, и общность судьбы сблизила их. Она, как и он, ехала в большой город учиться, у них обоих в карманах были командировки и перед обоими была новая жизнь. Одновременно переходили они границу будущего.