Город

Потом раздался крик, кто-то отдал приказ, и сражение стихло. Элайджа со страхом поднял глаза. Почему они замерли? Что, все кончено? Вот расступились солдаты, и в комнату вошел человек. Элайджа увидел: он был одет как знатный вельможа и не имел при себе оружия. Уж не император ли это?

– Последние из предателей, – с удовлетворением сказал вошедший.

Он улыбался так, словно был чем-то очень доволен. Элайджа даже почувствовал, как успокаивается бешеный ритм сердца. То, что говорил вошедший, выглядело разумным.

«Предатели? – подумал Элайджа. – Кто тут предатели?»

* * *

Индаро покосилась на Элайджу. Отметила опытным взглядом сломанную руку. Мальчишка он хрупкий: наверняка не сможет дальше идти. Надо бы ему сделать для руки косынку – уж это-то он, поди, знает? Потом она вспомнила: да это же его самый первый бой, прежде он сражений даже не видел. Откуда ему знать, что такое раны? Ладно, она потом о нем позаботится.

Она была очень спокойна. Каким тяжелым стал меч… Индаро опустила руку и увидела, что Гаррет сделал то же. Воины в черно-серебряной форме вытирали оружие и убирали его в ножны. Кто-то выводил наружу раненых товарищей, другие осматривали многочисленных убитых. Битва была кончена. Осталось навести порядок.

Человек, стоявший посредине, посмотрел на Гаррета:

– Как твое имя, солдат?

– Гаррет, – ответил тот, и взгляд черных глаз сместился дальше, не выказав интереса.

Индаро почувствовала, что должна немедленно что-то сделать, что-то сказать. Имелась некая причина, по которой они здесь оказались, но она ее не помнила.

– Я – Индаро Керр Гильом, – хрипло выдавила она. Голос звучал точно заржавевший от долгого молчания. – А ты кто?

Его брови поползли вверх.

– Марцелл Винцер, – сказал он. После чего добавил: – Не сестра ли ты Рубину?

Она кивнула, больше не пытаясь завести разговор. Как здорово: этот человек знал Рубина. Может, даже встречал его. Бой кончился, она была очень спокойна и испытывала благодарность к этому человеку, решившему все прекратить. Из-за чего дрались? Она не могла вспомнить. Посмотрела на мертвых и умирающих и решила: не иначе из-за какой-нибудь чепухи…

– Значит, это твой отец затеял вашу обреченную вылазку! Я-то думал, он от подобного уже отказался…

Индаро нахмурилась.

– Нет, – сказала она и подумала, что он был кругом не прав. Желая объяснить ему его заблуждение, она уже собралась рассказать все как есть про Мэйсона и Джила Райядо, про Фелла и полководца Шаскару, но тут в комнату вбежал солдат:

– Государь!

Марцелл повернулся к нему. Индаро заморгала и потерла глаза. Потом перехватила меч – медленно, словно пробуждаясь ото сна.

– Бессмертный! – крикнул солдат. – На него напали! В зале Императоров!

Вельможа тотчас направился к выходу из зала.

– Марцелл! – окликнул начальник солдат. – Этих троих куда, на допрос?

– Нет. – Вельможа приостановился. – Просто отпустить. – И вышел.

Воинство в черном и серебре потянулось за ним. Индаро смотрела, как закрывается за ними дверь. Когда с той стороны стукнул засов, она озадаченно повернулась к Гаррету…

Часть седьмая Вуаль Гулона

42

Последняя армия петрасси расположилась южнее Города, в предгорьях величественного хребта под названием Стена Богов. Если бы военачальники надумали скрыть двадцатитысячное воинство от постороннего глаза, они бы вполне в том преуспели, ибо после полугода на одном месте, да большей частью под проливными дождями, армейская стоянка практически слилась с окружающей местностью. Серо-бурые точки людей, палаток, лошадей и припасов почти невозможно вычленить среди земляных осыпей, скал и кустарника. Некогда здешние холмы стояли роскошно одетые дубравами и буковыми рощами, но вечный голод Города давно уничтожил весь лес, оставив где почти непроходимые заросли кустов и подлеска, где голые камни. Малиновый орел, беспечно паривший среди дождевых туч, мог бы и не заметить войско, разбившее лагерь на склонах. Другое дело, он наверняка услышал бы шум, производимый двадцатитысячным скопищем, даже в ночи.

И конечно, орел наверняка уловил бы запахи. Между передовыми порядками окопавшейся армии и южными равнинами Города валялись тысячи истлевающих тел – немые и страшные свидетельства усилий Города, стремившегося отвоевать у петрасси жизненно важные территории. Однако захватчики, невзирая на тяжкие потери, с угрюмым упорством отстаивали занятое. Так что армии Города, выдохшиеся и отчаявшиеся, были вынуждены отойти назад, под прикрытие каменных стен.