Город

Легко было вообразить, что они находятся по бедра прямо в реке. Кругом, тычась в ноги, плавал мусор военного лагеря: палки, дрова, солома и зерно, унесенные от коновязей, одежда, палатки. Залило и отхожие места, их содержимое тоже крутилось в общем потоке. Вода все поднималась, и Индаро начала всерьез опасаться за свою жизнь. Такого потопа она еще не переживала. Остановится он когда-нибудь или им скоро вплавь придется спасаться? Она даже Дун, стоявшую рядом, больше не видела, только чувствовала на запястье ее крепкую хватку.

А ведь Дун не умела плавать…

* * *

История Города насчитывала десять тысяч лет, но подобной бури анналы не упоминали. В одно солнечное летнее утро она просто взяла и налетела с запада. К вечеру, когда светопреставление наконец унялось, тысячи людей успели утонуть и десятки тысяч остались без крова. Множество домов оказались разрушены. Еле державшиеся лачуги бедноты попросту унесло, во дворцах богачей размыло фундаменты, так что здания обвалились. Ливневый паводок пронесся по сточным подземельям, утопив в них все живое. Ливень погубил урожай, жизненно важный для зимнего пропитания горожан. Мясных и молочных животных, погибших целыми стадами, невозможно было пересчитать.

При Салабе Керчеваль бурно вышла из берегов и залила оба лагеря. Люди несколько десятилетий дрались за эту широкую реку, временами верх брала одна сторона, временами другая. Зачастую неприятели сидели по разным берегам, переглядываясь через поток. Когда разразился Великий Потоп, обе армии стояли на юго-восточном берегу.

Враги расположились на чуть более высоком месте, называвшемся Голыми высотами. «Высоты», правду сказать, были еще те – едва шесть футов над затопленной равниной, где устроились воины Города. Но в тот день жалкие шесть футов составили жизненно важную разницу. Лагерь горожан залило на высоту в несколько футов. Солдатам действительно пришлось искать спасения вплавь, а кто плавать не умел либо от великого ума нацепил латы – тонули целыми тысячами.

У синяков тоже не обошлось без жертв. Но они находились чуть дальше от реки и повыше. А может, их полководцы просто немного быстрее пришли в себя. Так или иначе, когда ливень начал ослабевать, полумертвые горожане еще продолжали барахтаться…

И тогда синекожие пошли в атаку.

* * *

Дун еще никогда не испытывала подобного страха. Все произошло очень быстро: вот дождевая вода поднялась по щиколотки, а потом сразу по грудь! Река, только что безмятежно струившаяся в полулиге к северу, внезапно захлестнула весь центр лагеря. Люди теряли опору под ногами, их смывало, точно крыс, угодивших в ливневый водосток.

Она с головой окунулась в грязно-бурую воду, и та сразу залила ноздри и рот. Дун принялась барахтаться, кое-как всплыла и перевела дух, но потом запаниковала и снова пошла ко дну: толстые хлопковые штаны, кожаный камзол и сапоги тянули ее вниз. В это время сильная рука схватила ее за шиворот и вытащила на поверхность. Лицо оказалось над водой, она судорожно втянула воздух. Потом вцепилась в державшую руку, отчаянно молотя ногами в поисках опоры. Тут их обоих, ее и спасителя, ударило по ногам тяжелое тело в доспехах, мертвое или живое, поди разбери. Дун отбросило в сторону, она опять окунулась с головой, а дружескую руку сбросило с воротника.

Всюду кругом была грязная густая вода, Дун даже не могла понять, где верх и низ. Все стало серым, она почувствовала, что теряет сознание.

«Хоть какое-то облегчение, – вяло подумала она. – Уж лучше, чем тонуть…»

Но глубоко внутри все-таки трепыхнулась последняя искра воли, и те же руки снова сгребли ее за плечи и выволокли наверх.

– Дыши, Дун! – надсадно заорал прямо в ухо чей-то голос. – Дыши!

В груди жгло, она слишком устала, чтобы дышать. Прохладная темнота заворожила ее. Она попыталась высвободиться, уйти от назойливого голоса…

Время тянулось ужасающе медленно. Когда сознание начало как следует возвращаться, она лежала на спине. Жесткие руки поддерживали ее сзади. Вода больше не заливала лицо, легкие были чисты и свободны. Какая роскошь – вволю дышать! Все же через лицо перекатилась волна, затекла в горло, девушка стала слабо отплевываться. Но спасительные руки держали крепко. Чужая ладонь даже приподняла ей подбородок, чтобы не уходил под поверхность.

Чуть позже под каблуками сапог возникла долгожданная твердь, и Дун наконец-то обрела опору. Спаситель выпустил ее. Дун навзничь завалилась в мелкую воду. Она привстала на трясущиеся ноги и огляделась. Ее, оказывается, выволокли на небольшое возвышение, увенчанное двумя серыми валунами. Горушка тоже была залита, но здесь вода едва достигала коленей, так что камни торчали из потока. Здесь же собрались десятки солдат – вымокших, безоружных, ослабевших в схватке с водой.

– Ты в порядке? – спросили ее.

Она обернулась. Говорил тот северянин, в рыжих косичках, что еще фыркал по поводу ее положения служанки.

– Это ты, что ли, меня спас? – Дун нахмурилась.

– Я видел, как тебя выудила Индаро, но потом вы обе снова стали тонуть. Тут я и понял, что плавать ты не умеешь.