Город Антонеску. Книга 2

*Транспортировка жидов в Березовку не производится из-за снежных заносов.

*Арестован жид Браубер Арсений, в возрасте 60 лет. За 15 минут до того, как его должны были взять на допрос, он повесился на ремне. Случай произошел в 9-м отделении полиции, которое проводит следствие.

*Продолжается охота на жидов в городе и интернирование их в гетто.

Военный претор, полковник М. Никулеску-Кока.

«Гулять» в гетто

25 января 1942 года, воскресенье

Прошло уже две недели с того черного дня, когда Нору с ребенком выгнали в гетто. Тася тогда, конечно, не знала всего того, что мы знаем сегодня, не знала, что Норы давно уже нет в живых, что вместе с маленьким Эриком она замерзла в садике на Преображенской. Тася была уверена, что Нора находится на Слободке и очень волновалась, что нет от нее вестей.

Между тем, почти ежедневно Эмилька приносила с Привоза «новости». В городе говорили, что румыны якобы решили «расформировать гетто» и всех находящихся там евреев колоннами гонят в Березовку.

Услышав о Березовке, Тася испугалась и приняла решение отправиться в гетто и вытащить оттуда Нору с ребенком и привести их в развалку к Эмильке.

Эмилька, на удивление, поддержала эту безумную затею. Хотя, конечно, понимала, что появление в развалке Норы с ребенком, а может быть, и старухи Иды, увеличит опасность провала.

А вот Изя как раз был категорически против. Он считал, что Тася не только не сможет вытащить мать и сестру из гетто, но и сама оттуда не вырвется.

Но Тася была непреклонна: она пойдет в это гетто и даже Ролли с собой возьмет.

Обвязанная огромным Эмилькиным платком, Ролли поможет ей сойти за крестьянку.

Осталось уговорить Ролли, и Тася стала ей врать, что они идут на Слободку «гулять», что там они встретят Нору и Эрика, будут играть в снежки и слепят огромную снежную бабу.

Услышав о снежной бабе, Ролли милостиво согласилась, и ранним утром 25 января 1942 года отправилась с Тасей в гетто на Слободку.

По странной случайности, это было в тот самый день, когда из-за снежных заносов «Поезд-Гроб» в Березовку не шел и депортация евреев не проводилась.

Иначе жандармы наверняка загнали бы эту «крестьянку» в очередной конвой и отправили в Березовку.

Так что на сей раз им просто повезло. Не найдя, естественно, своих родных в гетто, они сумели все-таки оттуда выбраться и остались живы.

О том, что видела Тася на Слободке, она никогда не рассказывала. А то, что запало в детскую память Ролли, существенно отличается от того, что там в действительности происходило.

От Ролли: Кащей Бессмертный

Одесса, 25 января 1942 г., воскресенье Гетто на Слободке 103 дня и ночи под страхом смерти

Папа очень и очень сердился, но мы с Тасей все равно пошли гулять в гетто.

Там теперь живут все евреи, и мы там найдем тетю Нору, и бабушку Иду, и маленького Эрика, и мы с ним обязательно слепим из снега Снежную Бабу, и Тася нам поможет. Она обещала.

Жаль только, что Эмилька мне морковку для носа Бабы не дала. Сказала: нет морковки. А я видела, была у нее одна, маленькая. Лежала на подоконнике рядом с картошкой. Так мы и пошли с Тасей лепить Бабу без морковки.

На груди у Таси висит полочка из фанеры, а на ней иконка маленькая и коробочки с фитильками, кружочками такими из картона, которые зажигают под большими иконами. Вот и Эмилька зажигает, когда молится своему Боженьке.

Тася будет как будто бы продавать эти фитильки.

А я буду как будто бы ее дочка.

Тася будет кричать: «Фитилька! Фитильки!»

А я буду молчать. Все время. Даже если кто-нибудь о чем-нибудь меня спросит.

Даже если чужой солдат спросит. Я буду молчать.

На голове у Таси большой серый платок. Меня папа тоже, чтобы не холодно было гулять, закутал в Эмилькин платок.

Тася держит полочку с фитильками и не может вести меня за руку, так что я иду сама и держусь за кончик ее платка.

Слободка, оказывается, немножко далеко, и я уже даже немножко устала. Тася тоже, наверное, немножко устала.

Она все время кричит: «Фитильки! Фитильки!» — но совсем тихо, шепотом. И потому, наверное, эти фитильки у нее никто не покупает.

Но мы уже, кажется, пришли. Прошли под мостом, мимо страшных каких-то серых солдат и пришли на Слободку.

Тася сказала мне правду: здесь на улицах много детей гуляют. Но почему-то никто не играет в снежки и не лепит Снежную Бабу. А некоторые даже сидят или лежат. Прямо так, на снегу, и мамы их не ругают.