Город Бесконечной Ночи

В дальнем конце комнаты стояло шикарное кожаное кресло с небольшим столиком рядом с ним, на котором стоял хрустальный графин и бокал для бренди. Рядом со столом возвышалась стеклянная лампа Тиффани. Пендергаст подошел к ней и, потянув за шнур, включил ее. Комната внезапно осветилась мягким светом, шесть выставленных голов, отбросили на потолок чудовищные тени.

— Комната трофеев Озмиана, — пробормотал Пендергаст, возвращая фонарик обратно в карман.

Д'Агоста сглотнул.

— Сумасшедший сукин сын.

Он не мог оторвать глаз от пустой мемориальной доски в конце ряда — той, которая была предназначена для Пендергаста.

— Сумасшедший, да, но надо отдать должное, это был человек необычайного криминального мастерства — крушил защиту, скрывался на виду, исчезал почти бесследно. Возьмите, к примеру, очень дорогую силиконовую маску, которую он, должно быть, использовал для того, чтобы сыграть роль Роланда МакМерфи. Дополните эти навыки чрезвычайным интеллектом, полным отсутствием сострадания и сочувствия и высокой степенью амбиций, и вы получите психопата высшей категории.

— Но кое-чего я все-таки не понимаю, — сказал д'Агоста. — Как он забрался в дом Кантуччи? Я имею в виду, что таунхаус жертвы представлял собой крепость: и специалист по безопасности Марвин, и все остальные утверждали, что только работник «Шарп и Гунд» мог пройти мимо сигнализацию и датчиков.

— Это не так уж сложно для такого компьютерного гения, как Озмиан, в полном распоряжении которого в любое время дня и ночи была целая команда хакеров, не просто очень хорошо оплачиваемых, но и подвергавшихся шантажу со стороны своего работодателя за их предыдущие хакерские преступления. И все это происходило в одной из самых продвинутых и мощных интернет-компаний мира, имеющей доступ ко всем новейшим цифровым технологиям. Посмотрите, что он и его люди сделали, чтобы оклеветать этого репортера, Гарримана. Дьявольски выдающаяся работа. Наличие под рукой такого мозгового центра, сделало бы проникновение в резиденцию Кантуччи не таким уж трудным делом.

— Да, это имеет смысл.

Пендергаст повернулся, чтобы уйти.

— Хм, Пендергаст?

Агент повернулся.

— Да, Винсент?

— Я думаю, что я должен перед вами извиниться.

Пендергаст вопросительно изогнул брови.

— Я был глуп, я отчаянно нуждался в ответах — все, начиная мэром и заканчивая всеми остальными, обещали надрать мне задницу… Я повелся на эту проклятую теорию мотивации репортера. И затем я отмахнулся от вас, когда вы попытались предупредить меня, что она была ошибочной…

Пендергаст вскинул руку, пытаясь заставить его замолчать.

— Мой дорогой Винсент, теория Гарримана на самом деле выглядела весьма привлекательно и отвечала всем фактам, но дальше этого дело не зашло, и вы не были единственным, кто принял ее. Урок для всех нас: все не так, как кажется.

— Это точно, — д'Агоста кивнул на ужасный ряд трофейных голов. — Я и за миллион лет не додумался бы до этого.

— Поэтому наш отдел поведенческого анализа не смог составить профиль убийцы. Потому что он не был, психологически говоря, серийным убийцей. Фактически он был sui generis.

— «Милый, добрый»? Вы о чем? Что за хрень?

— Просто старое латинское высказывание. Оно означает «уникальный, единственный в своем роде».

— Давайте уйдем отсюда, я не могу здесь больше находиться.

Пендергаст последний раз взглянул на пустую мемориальную доску со своим именем.

— Sic transit gloria mundi, — прошептал он на латыни.

Затем он отвернулся и быстро вышел из маленькой комнаты ужасов.

* * *

Они вернулись в обширную гостиную апартаментов Озмиана с ее прекрасными видами. Д'Агоста подошел к окну и глубоко вздохнул.

— Как бы я желал забыть некоторые вещи.

— Стать свидетелем зла — значит стать человеком.

Пендергаст присоединился к нему у окна, и они некоторое время просто молча любовались видом. Зимний пейзаж Нью-Йорка был залит бледно-желтым светом умирающего дня.

— Как это ни странно, но этот осел Гарриман был прав в отношении богачей, разрушающих этот город, — сказал д'Агоста. — Это даже в некотором роде смешно, что убийца оказался одним из них — очередным супер-богатым, отъявленным ублюдком, получавшим свои радости за счет жизни всех остальных. Я хочу сказать, вы только взгляните на это место! Оно вызывает у меня тошноту: все эти надменные задницы в своих пентхаусах, уверенные в том, что они господствуют над городом, только потому, что имеют лимузины, шоферов и дворецких…

Его голос внезапно оборвался, и он почувствовал, как его лицо заливает яркий румянец.

— Простите. Вы же знаете, что я не имел в виду лично вас.

И тут он впервые услышал смех Пендергаста.