Город Бессмертных. Трилогия (СИ)

Только память людская, надежней клинка,

Защитит от забвения времени след.

Ночь укрыла леса от сияния звезд,

На доспехе — неверные блики костра,

Он ступил за порог, удержавшись от слез,

А она вслед смотрела ему до утра.

Нам война — не война, если дома горит,

Чуть мерцая, уютный огонь в очаге,

Уходя, он не думал, что будет забыт,

Эфес, скользкий от крови, сжимая в руке.

Он шагал на восток, отрицая свой страх,

Не считая врагов, не считаясь с судьбой,

Вспоминая любовь в бирюзовых глазах,

День за днем удивляясь, что все же живой.

Не однажды он в небо, прощаясь, смотрел,

Каждый раз возвращаясь на путь свой земной,

Верно, срок не пришел уходить за предел,

Знать, иное начертано было судьбой.

Он прошел до конца, он вернулся домой,

И, едва удержав, стон, застывший в глазах,

Сквозь завесу из слез, посмотрел на пустой,

Серым пеплом укрытый, остывший очаг.

Обернулась победа былая бедой,

Мир иллюзией стал, и, собравшись уйти,

Он увидел на камне бездушной золой

Окончание песни: "Пойми и прости"!

Родниковой водой смыв остатки золы,

Он ушел, унося за собой боль и грусть,

А на камне, в неровном сияньи луны,

Кровью фразу оставил: "Люблю и дождусь"!

Менестрель умолк на мгновение, переводя дыхание, а затем принялся петь эту же песню по-эльфийски. Эннареон почувствовал, как эмоции захватывают его, подобно морской волне: мягко, но неодолимо. Только дивный язык Изначального народа мог передать всю полноту печали и надежды, ожидания и любви.

Дейар закончил петь, и наступила тишина, какая бывает разве что после того, как отзвенел первый весенний ливень, смыв с лица мира всю наносную грязь суетливых дел, и обнажив чистые чувства.

— Эту песню ты написал сам? — непривычно тихо спросил, нарушив, наконец, молчание, Тангор.

— Нет, к сожалению, — развел руками менестрель. — Это — эльфийская баллада, я лишь перевел ее на Общее Слово…

— Тебе это удалось, — потрясенно произнес Эннареон, все еще находясь под впечатлением услышанного.

Внезапно Альрин вскочила с кровати:

— Повтори-ка, что там было… Куплет, где про иллюзии, как он звучит в исходном варианте!

— Ti vaelle aerrhiath e lidhan irglessarh, Fillearh en faennadh¹⁸… — начал Дейар, но девушка не дала ему договорить.

— Вот оно! — с торжеством провозгласила она. — Объяснение всем загадочным обстоятельствам. Эл, ты помнишь о семи Ключах стихии Воздуха?

— Естественно, — удивился вопросу маг. — Я же все-таки получил диплом от Коршуна!

— Как называется второй из семи кристаллов?

Эллагир наморщил лоб, вспоминая, а затем грязно выругался.

— Вот именно! — довольно кивнула Альрин. — Кристалл Иллюзий. Обладая им, любой сможет насылать наваждения десятками! Никакого воина Теларфаннада не существует. Имеется в наличии лишь один зарвавшийся королевский советник и один мощный магический артефакт. Который на Древнем Слове зовется — как?

— Theel ar Fannadh¹⁹, — констатировал чародей. — Все сходится!

— Альрин, ты — умница! — восхищенно проговорил эльф. — Осталось придумать, как отобрать кристалл у Рентара.

— Советник собирался лично присутствовать при казни тоддмерцев, — усмехнулся смотритель Гостевого Чертога. — Надо полагать, хочет лично убедиться, что с опасными свидетелями покончено. И, поскольку казнь назначена на утро… — он не договорил.

— Дейар, — вздохнул Эннареон. — Вам придется вернуться в темницу и завтра взойти на эшафот. Не бойтесь, — взмахнул он рукой, видя, как поменялись в лице тоддмерцы. — Вы будете подсадными утками. Рентар придет на вас поглазеть, ну а остальное уже наша забота.

— Я боюсь, — просто сказал менестрель. — Но сделаю, как вы скажете. Мы многим Вам обязаны.

— Я буду рядом, — успокоил их эльф. — И вмешаюсь, если потребуется.

— Отлично! — Фелнар потер руки. — Завтра, при скоплении народа мы бросим в лицо обвинение Рентару. Пусть все узнают предателя!

— Неужели мне предстоит провести в этом склепе целую ночь? — спросил Эннареон сам себя.