Город без людей

Ахмед был удивлен, когда за ним пришел курьер от ревизора. Он не встречался с ревизором целых пять дней. Для чего он мог ему понадобиться? Что случилось? Стараясь казаться спокойным, Ахмед отправился в комнату прокурора.

Ревизора почти не было видно за грудой наваленных на столе дел. Когда Ахмед вошел, ревизор поднял свою светловолосую голову, которая, казалось, назло глубоким морщинам, избороздившим лоб, упрямо не седела. Сверкнули стекла очков.

— Прошу вас, Ахмед-бей...

Ахмед присел на стул перед столом.

— Я хотел бы с вами поговорить. Вы, вероятно, знаете, что я приехал сюда с официальной ревизией. Кроме того, мне надлежало разрешить еще один небольшой вопрос.

Ахмед слушал, пытаясь вникнуть в смысл его слов. Небольшой вопрос? Нервы снова напряглись.

— По роду службы мне часто приходилось сталкиваться с подобными случаями. Все эти маленькие городки — своего рода гнезда интриг. Жалобы, клевета являются здесь для некоторых любимым развлечением. К сожалению, мы не можем искоренить это зло, несмотря на все наши старания. Вам же я хочу дать совет — не расстраивайтесь из-за доноса, который был сделан на вас.

Ахмед вздрогнул:

— На меня был донос?

— Да. Я произвел расследование и выяснил, что, как и многие доносы, он ни на чем не основан. Забудьте о нем.

Ахмед почувствовал облегчение. Стараясь казаться спокойным, он спросил:

— Но в чем заключался донос, могу я узнать?

— Конечно. Мне самому хотелось, чтобы вы знали его содержание. Месяц назад в министерство пришло письмо, в котором сообщалось, что вы находитесь в незаконной связи с женщиной по имени Седеф. Подобное положение несовместимо со званием и достоинством судьи. Как вам известно, министерство не занимается анонимными письмами. Но письмо, о котором идет речь, было подписано, было указано также местожительство автора. Поэтому мы вынуждены были произвести расследование.

Ахмед снова покраснел. Голос его дрожал от гнева и отвращения:

— Кто же автор? Могу я вас спросить об этом?

— Донос подписан дровосеком Салихом Эгильмезом, проживающим в доме № 3 в квартале Намазгях... Я говорил с ним. Он не отрицает, что подписал письмо, но совершенно ясно, что оно написано не им. Этот невежда двух слов связать не может... Просто кто-то использовал его в этом деле.

Ревизор встал, и, улыбнувшись, положил руку на плечо Ахмеда.

— Для меня, а следовательно, и для министерства вопрос ясен. Я узнал, что вы достойный, трудолюбивый юноша, и услышал о вас много лестного. Министерство будет гордиться вами.

За сверкающими стеклами очков ревизора Ахмеду вдруг почудились веселые глаза каймакама.

— Провести электричество в местечке, где всего-навсего пятьдесят домов!.. Честное слово, я восхищен. И всем в министерстве расскажу об этом, Ахмед-бей.

XVII

Придя домой, Ахмед почувствовал, что у него снова начинается приступ малярии. Все тело горело, и в то же время его бил озноб. Казалось, вся кровь прилила к голове, увлекая сознание в темную пропасть. Все существо его охватило чувство отвращения. Я ненавижу... ненавижу... дровосека Салиха, Хаджи Якуба, лавочника Хасана, всех, всех!.. Ненавижу это гнездо отсталости, невежества и интриг... Ненавижу этот Мазылык...

Он словно безумный метался по комнате. Подойдя к столу, наугад взял книгу. «Кандид» Вольтера. Кандид, то есть чистосердечный, глупый человек... Это я... Надо расчистить наш сад. Но Мазылык, по-прежнему этот Мазылык!

Он взял другую книгу. «История наук». Семь тайн вселенной. Ах, этот Мазылык!

Отбросил и эту книгу, взял третью. Алдуис Хукслей, «Новый мир»... Но Мазылык, снова Мазылык!..

— Принести суп?

Ахмед смотрел мутными глазами, ничего не понимая. Перед ним — Седеф, словно закутанное в тюль привидение. Между ними огромное расстояние, которое ему ни в одном из его снов не удалось преодолеть.

— Это ты? — произнес он сдавленным голосом.

— Я.

— Подойди поближе.

Девушка нерешительно сделала несколько шагов, растерянно спросила:

— Чего тебе?

Ахмед глубоко вздохнул. Видение, в несколько шагов преодолевшее это огромное расстояние, стояло перед ним.

Он протянул руки и привлек девушку к себе. Губы его скользили по ее лицу, пытаясь разгадать душу Мазылыка. В этих поцелуях была не любовь, а ненависть и отвращение. Седеф вздрогнула, но не пыталась вырваться. Она чувствовала тубы Ахмеда на лице, шее, плечах. Дрожащие пальцы его разорвали передник, коснулись ее груди. От обнаженной груди слегка пахло йодом... У Ахмеда потемнело в глазах. Он уже не мог разглядеть видение, которое билось у него в руках.

Когда Ахмед проснулся, солнце стояло уже высоко. Близился полдень. Ахмед встал. Было прохладно. Чувствовалось приближение зимы.

Подойдя к окну, он взглянул на улицу. У навозных куч возились ребята. Ахмед узнал среди них младшего сына дровосека Салиха — вылитый отец с его огромной головой... При виде этого ребенка Ахмеда снова охватило чувство отвращения. В голове, вне какой-либо связи друг с другом, возникали мысли, образы... Дровосек Салих... Вольтер... Жить... Ревизор... Домик тети в Аксарае... Снова дровосек Салих...