Город без людей

— Это вы, полковник? — совершенно спокойным голосом ответил Борух, одновременно делая Артёму страшное лицо и загадочные жесты руками. — Да, я милого узнаю по походке… не разучились подкрадываться. Но вы забыли — я прапорщик, никогда в вашем ведомстве не служил и никаких тайн знать не могу. У меня и документ есть.

— Борис, ну что вы капризничаете? Считайте, что ваше легендирование закончилось, вы призваны и восстановлены, можно даже с повышением. Хотите быть подполковником?

— Даже под генералом быть не хочу, — Борух ещё интенсивнее зажестикулировал Артёму. Артём никак не мог понять, что ему нужно и только смотрел в остолбенении.

— А придётся, — невозмутимо продолжал полковник, — все мы под кем-то ходим. Называется «командная цепочка», слышали?

Артём наконец сообразил, что от него требуется и пополз под прикрытием ограждения ко второму пулемёту. Борух невольно кривился, глядя как он оттопыривает зад и неловко загребает локтями, но голос его оставался таким же спокойным.

— Полковник, вы ж в курсе как вас называют за глаза?

— Сутенёром-то? — дурак был бы, если б не знал.

— Ну так я в вашем передвижном борделе-шапито больше не выступаю. Всё, цирк уехал.

— Нет-нет, Борис, вы ошибаетесь. Это только кажется, что цирк уехал и остались одни клоуны. На самом деле праздник всегда с нами.

Борух услышал рокот мотора и лязганье гусениц и начал смещаться поближе к пулемёту. Артём наконец дополз до второго и осторожно выглянул — на площадь, давя гусеницами раскиданную плитку, выползал МТЛБ. Пулемёт в его маленькой башенке водил хищным жалом по стене замка.

— Полковник, — устало сказал Борух, — вы только что спасли меня от разглашения государственной тайны, а теперь толкаете на вооружённый мятеж. Сейчас мы в два пулемёта разберём к чёртовой матери вашу маталыгу, а вам я персонально гранату скину.

— Борис, ну к чему весь этот экстрим? Это же ваши боевые товарищи, а не враги. Никто не заинтересован в конфликте, поверьте!

— Не знаю, кому они там товарищи, но лучше бы им развернуть пулемёт. У нас четырнадцать с половиной и кирпичная стена, а у них семь шестьдесят два и жестянка. Не доводите до греха.

— Вы мне настолько не верите?

— А что, я настолько глупо выгляжу?

Полковник что-то буркнул в рацию, и пулемётная башенка на транспортёре развернулось стволом в противоположную сторону. Артём тут же поднялся из-за ограждения и занял место за пулемётом, отчаянно надеясь, что на крыше не сидит снайпер. Позиция пулемётчика позволяла стрелять только стоя в полный рост, ограждение прикрывало до груди, и он чувствовал себя заметным, как хрен на лбу. Но, по крайней мере, теперь он успеет открыть огонь раньше, чем маталыга развернёт пулемёт. КПВ должен шить её противопульную броньку навылет, но Артём хотел бы верить, что ему не придётся стрелять по людям. За всю свою жизнь он ни одного человека не убил, и открывать счёт не хотелось.

— Ну, что, так вам спокойнее? — спросил полковник.

— Спокойнее мне станет, когда вы скажете, зачем припёрлись. Не в ряды ж звать, на самом деле…

— А что бы и не в ряды? — хмыкнул полковник. — У нас, гм… есть определённый кадровый дефицит…

— Допустимые потери? — понимающе спросил Борух.

— Большое дело делаем…

— Ладно, давайте без лирики. Нужно-то что?

— Видите ли, у вас оказалась одна вещь, которая принадлежит мне…

— И теперь вы сделаете мне предложение, от которого я не смогу отказаться? Вы по голливудским боевикам говорить учились?

Артём скосил глаза от прицела — на его взгляд, стоящий под стеной полковник уже начинал закипать. Специально его, что ли, Борух бесит? Однако голос Карасова остался спокойным.

— Майор, отдайте сейф. Вам он просто ни к чему.

— Ну, почему же? Там отличные образцы народного творчества. Поставлю на камин, буду любоваться. Может, коллекцию соберу…

Внимание Артёма разрывалось между разговором и пулемётной башенкой транспортёра, но даже так он заметил, что полковник чуть не подпрыгнул от этих слов.

— Откуда вы… А впрочем, неважно. Просто отдайте объект.

— А то чо будет? — спросил Борух развязным тоном уличного гопника.

— А то я вернусь, привязав на лобовую броню танка вашего священника, и вышибу этим танком ворота — рявкнул полковник.

— У меня нет никаких «моих священников», мне обрезание не позволяет. Можете его хоть жопой на пушку натянуть и выстрелить.

Карасов помолчал и продолжил уже на полтона ниже.