Город без надежды (СИ)

В адрес Красавчика полетело затейливое нецензурное послание.

- Нужно было догадаться раньше, на каком поводке он тебя держит.

- Постой... - Мысль с трудом пробиралась сквозь мешанину в изнемогающем от отсутствия привычного допинга мозгу. - Ты всерьёз полагал, что мне было достаточно собственной дури, чтобы запасть на него? Что у меня сами по себе мозги отключились?.. - Судороги, выкручивающие тело, как тряпку, отвлекли от выяснения причин его заблуждения. - Ну почему?! Почему это со мной? Ведь так не должно быть!

- Да почему угодно. Попалась грязная партия. Получала слишком часто и много. Или трусливый тупой засранец начал давать тебе что-то ещё. Сейчас это ни на что не влияет. Есть ты, конечно, не сможешь, но пить нужно.

Он стоял рядом, словно не мог решить, сесть ко мне или отойти. Я зарывалась лицом в подушку, вжимала тело в матрас, извивалась, словно в надежде высвободиться из отравленной оболочки.

- Меня тошнит...

- Бывает. Давай, принцесса. Будешь себя жалеть, дольше промаешься.

Было больно глотать, больно глядеть. Он наглухо занавесил окна. Я крутилась на постели, как на адской сковородке, а черти подбрасывали дровишки. Сердце колотилось как подорванное, и в какой-то миг казалось, что я перестаю дышать. В вену воткнулась игла, но я не почувствовала боли, только взрыв эйфории от того, что сейчас усну. Но в инъекции было не снотворное, а нечто успокоившее сердце и заставившее лёгкие заработать.

Кажется, я выла в подушку. Потом просто выла.

В какой-то миг в распахнутый рот полились потоки обжигающей воды. Я завизжала, бултыхаясь в кипятке, - так мне показалось.

Он держал меня в наполненной горячей водой ванной, пока я совершенно не обессилела и не потеряла голос. Кажется, я обрушила на него весь запас ругательств, которые только слышала в жизни, орала, что ненавижу его и хочу, чтобы его пристрелили, и ещё много всего такого, пока ещё могла говорить.

Удивительно, но он меня не утопил.

От горячей воды скрученное в узел тело обмякло, и наконец удалось отключиться.

Очнулась опять на кровати, волосы были ещё мокрыми, одежда, прямо в которой меня замочили в ванной, исчезла, а на месте её появилась доходящая до середины бедра мужская рубашка. Но внимание моё приковала не смена наряда, а тянущаяся от моего локтя трубка капельницы.

Он оперативно перехватил мою руку.

- Знаю, что непросто, но постарайся так не трястись, не то игла выпадет.

- Ты умеешь?..

- Я вообще много чего умею... Лежи смирно, уже почти.

Я попробовала следить за падением капель, но сбилась со счёта уже на семнадцатой и замотала головой по подушке, отчего внутри заплескалась расплавленная боль.

- Не могу, не могу... - стонала на одной ноте.

- Всё ты можешь.

- Когда это закончится?

- Пока рано об этом.

- Сколько уже?..

- Тридцать два часа, - ответил он всё тем же ровным тоном.

Отчаяние скрутило нутро.

- Нет! Не может быть так мало!..

- Уже не мало.

- Дай мне ещё снотворное. Ведь уже можно? Пожалуйста!

- Нет, - отрезал он, вынимая катетер и тут же сгибая мой локоть.

Я выкручивалась, пытаясь поймать его взгляд.

- Но почему?..

- Потому что на твой кошачий вес даже дозировки не рассчитаны. Не хочу сделать хуже, чем есть. - В губы толкнулся край чашки. - Пей.

Не было сил спорить. Все силы выпивала боль, слабость ртутью разливалась по телу. Просто отмотать время - я повторяла эти его слова как заклинание, эти слова - всё, что у меня осталось. Это не может длиться вечно.

Это не может длиться вечно.

Я перекатывалась от края до края кровати или бессмысленно таращилась в потолок. По потолку проползали тени. Тени превращались в образы. Поэтому я старалась смотреть только на странного человека, который единственно связывал меня с жизнью. Пока я могла видеть, он оставался в комнате, отжимался или качал пресс, размеренно, как механизм, лишь изредка меняя положение. На меня он не смотрел, и это было к лучшему.

Времени не было. Была мешанина образов и ощущений. Меня окружали мёртвые люди - это всё, что я помню.. Был парализующий ужас, был бред, агония разума.

И был миг, когда я обнаружила себя в этом безвременье, в одиночестве, с запястьем в браслете наручников, пристёгнутых к изголовью постели.

- Тихо. Тихо. - Этот ровный голос действовал как холодный душ. - Нечего так орать.

Я с усилием распахнула зажмуренные в страхе глаза и наконец стала видеть. Он нависал надо мною, вжимая в матрас, и удерживал за руки - чудо, что не вывихнула себе запястье в попытках освободиться.

Облегчение от того, что он рядом, было такой силы, что даже в голове немного прояснилось.

- Ты... - выпалила с прорвавшейся обидой. - Ты меня приковал!

- Ради твоей безопасности. Никому не стал бы доверять в таком состоянии.

- Приковал... наручниками! - в бешенстве затрясла рукой, и металлический браслет загремел о кованую раму.

Я чувствовала его, он был какой-то закрытый, больше даже, чем обычно. Он вынул ключ и отомкнул наручники. Я спрятала руку, растирая запястья, отползла в дальний угол.

- Да. Пришлось отлучиться.

- Отлучиться? То есть кого-то убить?