Город без памяти

В прошлом году все в классе увлекались акробатикой, ходили в секцию, – конечно, это была Пашкина идея. Но когда Пашка выступил на районных соревнованиях школьников и занял всего-навсего третье место, он сразу в акробатике разочаровался и ходить в секцию перестал.

– Идите, – сказала Ирия, – побегайте, только на глаза воинам не попадайтесь.

Уже почти стемнело, осталась лишь оранжевая черточка на горизонте, там, где опустилось солнце. Алиса с Пашкой прошли на дальний берег острова, нашли широкую полосу твердого песка. Сначала они по очереди крутили сальто. Потом Пашка поддерживал Алису, и она сделала ласточку и стойку у него на руках. Потом они решили устроить соревнования: кто быстрее пробежит сто метров на руках. Пашка Алису обогнал, но до конца дистанции не добежал.

– Камень под руку попал, – сказал он.

И тут они услышали аплодисменты.

Совсем недалеко стояли братья-близнецы и Червяк Самыйтолстый. Оказывается, они смотрели, как ребята занимаются акробатикой.

– Молодцы! – сказал Левый Крот. – Что же вы раньше молчали?

– А нас никто не спрашивал, – ответил Пашка.

– Твои рабы? – спросил Червяк, тряся шестью подбородками.

– Наши, – сказал Правый Крот.

– А зачем они вам? – спросил Червяк.

– Как зачем? Везу в Город. Я их его Повелительству покажу.

– Отдай их мне, – сказал Червяк.

– Нельзя, – ответил Левый Крот. – Это подарок властителю.

– Я хорошо заплачу.

– У тебя таких денег нет, – ответил Левый Крот, ухмыляясь. – Этих детей с младенчества готовили, учили. Даже кормили особой кашей. Таких больше во всем мире нет.

– Говори, сколько!

– Ни за что! – воскликнул Правый Крот.

А Левый Крот почесал длинным пальцем подбородок и сказал:

– Такие вопросы так не решаются. Надо думать.

– Правильно, – согласился его брат. – Надо думать.

Братья как по команде повернулись и пошли прочь от берега.

Червяк Самыйтолстый семенил следом.

– Мешок золота! – кричал он. – Два мешка золота!

Но братья не обернулись. Алиса услышала, как они хихикают.

Алиса улыбнулась. Пашка сердито спросил:

– Ты чего смеешься? Разве не понимаешь, что нас с тобой продадут? В рабство.

– Но какие хитрые братья!

– Ты что, хочешь выступать перед здешними поклонами?

– А почему бы и нет?

– Иногда мне хочется тебя убить! – заявил Пашка и побежал прочь.

Алиса пошла следом. Разумеется, она не хотела выступать перед этими баронами, даже смешно было бы подумать… Просто интересно на них смотреть.

– Я бы могла разбогатеть, – сказала Алиса. – Привозила бы на Крину акробатов и гимнастов. Целыми секциями и спортивными обществами.

Алиса разбежалась и сделала двойное сальто.

И чуть не врезалась в Белку, которая стояла в кустах, поджидая ее.

– Алиса! – сказала она громким шепотом. Глаза ее были круглыми от ужаса. – Они тебя продадут! Тебя продадут Червяку!

– Знаю, – сказала Алиса. – Я давно хотела прославиться.

– Тебя тоже! – Белка обернулась к Пашке.

– Я убегу, – сказал Пашка.

Когда они вернулись к тому месту, где их ждала Ирия, Ручеек уже был там. Они негромко разговаривали. Лагерь понемногу засыпал. Только у костров нестройно пели воины. Оттуда послышалась ругань, зазвенели мечи, кто-то завизжал, кто-то засмеялся.

– Нас намерены продать, – сказала Алиса. – Мы будем выступать со смертельными номерами. Сегодня и ежедневно: отличники седьмого класса «Б», двойное сальто-мортале!

Но никто не поддержал Алисину шутку.

Над ними, закрывая звезды, пронеслась большая темная тень.

– Смотри, опять летучие мыши, – сказала Алиса.

– Нет, – ответил Ручеек. Он вскочил на ноги и тихо свистнул.

Снова пролетела тень, и сверху послышался ответный свист.

Ручеек сказал:

– Пошли к берегу. Она нас будет ждать там.

– Кто? – спросил Пашка.

– Увидишь, – сказала Ирия.

По дороге Белка все время жалась к Алисе.

– Я боюсь, когда темно, – шептала она. – Я идти с вами боюсь и оставаться боюсь.

На берегу, недалеко от того места, где Алиса с Пашкой крутили сальто, на небольшой полянке в кустах их ждала большая белая птица.

А может, и не птица? Подобного существа Алисе раньше встречать не приходилось.

С первого взгляда в полутьме, при свете двух кринянских лун, ее можно было принять за гигантского голубя, ростом с человека. Но если приглядишься, то удивляли глаза, они были не птичьими, а человеческими, с веками, ресницами, белком и голубым зрачком. Клюв птицы был невелик и казался мягким. Когда птица говорила, он двигался и даже изгибался.

– Я тебя еле нашла, – сказала она Ручейку.

– Я же передал, что мы будем ночевать на острове.

– Посланец не сказал, на каком.

– Я думал, что ты догадаешься, – сказал Ручеек.

– Я и догадалась, – сказала птица. – Что за люди с тобой?

– Это наши друзья.

Птица оглядела всех.

– Дети, – сказала она, – и закованная в кандалы женщина одеты так же, как беспамятные люди у нас в Убежище. Они из одного племени?

– Вы их видели? – спросила Ирия. – Как они себя чувствуют?

– Они сидят в большой комнате, – сказала птица. – С ними говорят учителя. Они сыты. Они ничего не помнят. Что я еще могу сказать?

– Спасибо, – сказала Ирия. – Еще не узнали, почему это с ними случилось?

– Спроси у злых духов леса, – ответила птица.