Город без войны

– Ладно, – сказал он. – Я и сам думал постричься, да всё некогда было. У нас тут один парень, Джон, за пол-литра хоть кого оболванит. Считай, очень дёшево, и тащиться никуда не надо. Идём прямо к нему.

– Вот и славненько, – обрадовался Юра.

Джон, опухший от излишеств парнишка из бригады Уксуса, недрогнувшей рукой оболванил Кешу почти под ноль, а пока Юра ржал над беднягой, подстриг и Сашку. Потом сам Юра попытался было возражать Джону, говорить о красивых стрижках, но тот только тупо поморгал, а потом всё равно его побрил. Выслушав грязные Юрины ругательства в свой адрес, он, добродушно улыбнувшись, ответно послал его и, обняв свою добычу-бутылку, убрался в комнату.

– Ну ты, Кеша, удружил, – возмущался в подъезде Юрик. – Классно стрижёт, классно стрижёт… Как теперь к девке сунуться? Ну, некоторым всё равно, а вдруг приличная попадётся?

– А зачем ты надо мной прикалывался? – оборвал его Кеша. – И потом, совсем дёшево: на троих – пузырь…

Открывший дверь Витька осмотрел всех троих и, вопреки ожиданиям, не засмеялся, а только сказал:

– Вы сейчас на древних буддистов похожи. Такие же лысые… Ладно, к вам там гость явился. Идите, принимайте.

Гостем мог оказаться кто угодно, но почему-то сердце у Сашки ёкнуло. Он подумал, что это Илья. Пришёл извиниться и всё объяснить. Сашка кинулся в комнату и обнаружил на своей постели зарёванного, очень грязного Павлика. Рядом сидел Пёс и прикладывал мокрое полотенце к его губе. Женька держал наготове кружку воды.

– Ты откуда такой? – испугался Сашка.

Павлик только ещё сильнее заплакал.

– Он не говорит, – сказал Максим. – Но я думаю, его дома побили.

– Пацана надо в больницу отвезти, – Сашка сел рядом, – а самим в полицию заявить. Пусть с его предками разбираются.

Женька свистнул и покрутил пальцем у виска.

– Тебя что, Ерхов, мать в детстве неудачно уронила? Раз ты сам в полицию собрался. Тебя же, придурка, сразу и арестуют.

– Да я-то тут при чём?

– А кто тебе поверит, что не ты его испинал? Вон, вызовут его папашку, тот кулак покажет, и пацан на тебя что хочешь наговорит. И посадят тебя, а то и повесят. Это какой судья попадётся…

Павлик переводил глаза с Женьки на Сашку и размазывал по щекам слёзы.

– Да ну, – сказал Сашка неуверенно, – разве так бывает?

– Нет, не бывает. Это я тебе, недоумку, сказку на ночь рассказываю! – разозлился Коньков.

– Женька, ты чего на меня орёшь? Я вроде теперь командор, – напомнил ему Сашка.

– Да и хрен с тобой, главнокомандующий портянок, – Женька со стуком поставил кружку на подоконник. – Сегодня вещи собираю и ухожу. Я вообще не штурмовик больше. Всё, рассчитался в штабе, вот тебе квиток, – Женька вручил Сашке бумажку и ушёл.

Юра глупо захихикал ему вслед.

– Ладно, хорошо, – сказал Сашка, пытаясь всё обдумать, – не надо полиции. Живи, Павлик, тут, с нами. Можешь домой не возвращаться…

Кеша за Сашкиной спиной вздохнул и, вытащив из тумбочки ветхую книжку, принялся читать, подсвечивая страницы фонариком. Сашка осторожно погладил Павлика по голове, по жёстким, давно не мытым волосам.

– Ты прям как мама родная, – хмыкнул Юра. – Вот Витька, человек добрый, сразу заявил: не жилец мальчишка. Даже говорил, как лучше умереть.

– Кеша, надо будет Павлику тоже лежак сделать, – сказал Сашка. – Где-нибудь ещё доски есть?

– Есть, – отозвался Кеша, не отрываясь от книжки. – Ой, у меня уже голова пухнет от этой хренотени. Папоротники какие-то, мхи, лишаи. Нафиг это человеку знать, если у нас такое не растёт ни фига! И жрать-то, поди, нельзя такую заразу!

– Простой ты, Кеша, – усмехнулся Сашка. – Это знать затем, если ты, скажем, соберёшься удрать из нашего великолепного города на юг, например. А там исключительно лишаи, как ты говоришь, растут.

– Не хочу я никуда удирать, мне и здесь некисло. Чего я там, на юге, не видал? Там, говорят, песку по колено и жара, что танки плавятся. Кто в таком месте ферму заводит? Не, Сань, я не психический!

Сашка вздохнул и стал открывать банку с тушёнкой, чтобы накормить пацана. «Странно, – думал он, – мне кажется, то, что я сейчас делаю, я должен делать ради Олега. А ведь мы не так долго знали друг друга, я с ним мало разговаривал и ничего ему не обещал. Но чувство, будто Олег меня видит…»

Ночью Сашка проснулся от непонятного звука. Повертев головой, сообразил, что рядом плачет Павлик.

– Ну чего ты? Чего ревёшь? Болит что-нибудь?

– Не, – всхлипнул Павлик. – Я боюсь. Ты меня выгонишь или папка найдёт. Они меня в падальщики сдадут. Кто сдаёт, тем двадцать марок платят. Как деньги надо будет, папка и сюда приедет.

– Не приедет, – Сашка снова гладил Павлика по голове и покрепче укутывал в одеяло. – А приедет – я ему врежу! Не плачь, Кеша тебе завтра лежак сделает, он обещал. Ты на него Хныков матрас постелешь, и одеяло мы тебе дадим, мне один офицер почти новое подарил…

– А потом я вырасту и стану командором, – сонно пробормотал Павлик, – как Олег.

Сашка вздохнул, чувствуя, что засыпает…