Город без войны

На следующий день выяснилось, что командорство – это не только зарплата в пятьдесят марок вместо тридцати и нашивка с буквой «К» на рукаве, про которую ходила по развалинам шутка, что кто-то с ней командор, а большинство всё-таки козлы. Оказалось, это ещё и документы на бригаду, необходимость бывать в штабе и неприятный диалог с Уксусом, которому Сашка теперь напрямую подчинялся. Новое положение Уксус обрисовал Сашке несколькими фразами, из которых Сашка ясно понял: нормальный закон в этажке закончился вместе со смертью Волка. Сидя в порядком уже загаженной Волковой квартире, задрав ноги на стол и попивая что-то из железной кружки, Уксус объяснил, что Сашка никогда ему не нравился, потому что сильно выпендривался. И теперь он нравится ему ещё меньше, потому что не место такому ушлёпку в командорах. Рядом с Уксусом сидели Гога и парень по кличке Зомби, который при каждой фразе коменданта ухмылялся, демонстрируя гнилые зубы. «Так вот, если кто из твоих выродков чего натворит, я тебя урою. Без всяких там законных разборок. Понял? Повтори», – завершил беседу Уксус. А когда Сашка сквозь зубы процедил требуемое, Уксус добавил: «Сходи на восьмой этаж в квартиру, что направо, и вниз погляди. Так вот, если чего – ты оттуда навернёшься. Устроим тебе несчастный случай по пьянке. И сами же от жалости обрыдаемся».

Сашка вышел от Уксуса злой и с чувством омерзения. Такому командиру ему подчиняться пока не приходилось. А теперь придётся, потому что, как ни крути, другого не предвидится. Сашка постоял, успокаиваясь, на лестнице, а потом всё-таки пошёл наверх. В квартиру, названную Уксусом. Было видно, что поднимаются сюда крайне редко. Да и зачем? Одной стены в квартире не было – именно тут прошла бомба. На вывороченные доски пола недавно намело снега, а теперь он растаял, смешался с грязной бетонной крошкой. Ветер завывал, трепал остатки дранки и штукатурки на сохранившейся части потолка. В сыроватом тумане нечётко проступали контуры соседних этажек.

Сашка посидел у пролома, бросил в него камешек. И вдруг вспомнил давнюю Шизову фразу: «Когда рушится камень – это ерунда, когда рушатся души – это конец». Тогда он ничего не понял, а ведь Шиз был прав! Вот почему всё так плохо. Потому что души вокруг разрушены. Никому не нужен город с белыми домами. О нём не думают. Даже он сам не думал о мирном городе уже давно. Сашка встал. Неужели это правда? Город не нужен. Иначе его бы построили давным-давно. Тысячи здоровых людей собрали бы по кирпичу и построили… И не воевали. Но он просто им не нужен, как сырым тучам не нужен ветер. Ничего вокруг не изменится. И Сашка будет просто командором в этих развалинах. Пока не погибнет на боёвке… Или пока Уксусу не покажется, что он чересчур выпендривается. Сашка встал. Захотелось напиться, чтобы дурные мысли не лезли в голову. Но он ведь обещал, слово дал. Да и зачем? Рано или поздно выпивка кончится и придётся снова видеть разруху вокруг…

28

Пока Сашка разбирался с тем, что должен и чего не должен делать командор, бригада продолжала жить своей жизнью. Кеша с утра до вечера пропадал в городе, но клялся, что не у Кати сидит, а занимается какими-то важными делами. Юра уходил вместе с Кешей, но в центре не задерживался – довольно скоро возвращался, как правило, принося с собой что-нибудь съестное, прихваченное у одной из подруг. Павлик как привязанный ходил за Псом, по несчастью прочитавшим ему случайно сохранившуюся детскую книгу, и требовал почитать что-нибудь ещё. Пёс сначала отбивался, а потом нашёл сборник речей Главы и этим отбил у Павлика охоту слушать книжки. Читать сам мальчишка, естественно, не умел, да и букв не знал. Он оказался похож на Кешу стремлением стянуть то, что плохо лежит, и на Хныка – поскуливанием, если его разоблачали. Первые несколько ночей Павлик плохо спал, просыпался среди ночи от собственного крика, и приходилось его успокаивать. Потом всё наладилось. Домой Павлик не просился.

Неожиданной привилегией командора оказался бесплатный доступ к телефону в штабе и в баре штурмовиков. И Сашка позвонил Кате. Разговор по телефону не клеился – получалось ещё хуже, чем обычно. Но Сашка, выслушав Катины тоскливые вздохи, вновь пообещал явиться в свой день рождения и похвастался, что теперь командор. Катя не обрадовалась, а начала просить его уйти из штурмовиков, на чём беседа скомкалась окончательно. Положив трубку, Сашка подумал: Катя не уважает простых солдат, и это плохо. Неужели она такая же, как и все в центре? Зачем же тогда вешаться ему на шею? Он ведь штурмовик. Странный народ девушки.

Четвёртого числа Кеша вдруг вернулся раньше обычного и гордо сообщил Сашке:

– Всё, договорился! Покупаю мастерскую в центре. Ремонт аппаратуры. Выгодное дело: новую не производят, а люди и радио хотят, и магнитофоны. Мужик больше тысячи за неё требовал, но я цену сбил. И ещё там недалеко комнату можно снять задёшево.

– Поздравляю, – пробормотал Сашка, – так ты что, тоже от нас уходишь?