Город Бездны

Вот одно из правил, которые солдат усваивает очень быстро, по крайней мере на Окраине Неба: не каждый, кто в тебя стреляет, непременно хочет убить. Во всяком случае, в тот момент, когда стреляет. Причин может быть тысяча. Взять хотя бы простой захват в плен. Из пленного можно выкачать полезные воспоминания, не прибегая к жестоким пыткам, – для этого требуется лишь технология траления памяти, которую ультранавты могут предоставить за определенную сумму. В общем, добыть тактические или оперативные сведения, что наверняка сидят в мозгу у любого мало-мальски стоящего бойца.

Но со мной такого не случалось никогда. В меня стреляли и попадали, однако при этом никто не рассчитывал, что я проживу даже тот короткий отрезок времени, за который можно что-то выкачать из моей головы. Мне посчастливилось ни разу не попасть в плен, и я никогда не имел сомнительного удовольствия очнуться в недружественных руках.

Похоже, теперь я узнаю, каково это в ощущениях.

– Господин Мирабель, вы слышите меня?

Что-то мягкое и холодное скользнуло по лицу. Я открыл глаза и тут же сощурился: после неопределенного периода отключки свет показался нестерпимо ярким.

– Где я?

– В безопасном месте.

Кое-как оглядевшись, я обнаружил, что полулежу в кресле, которое стоит на возвышении у стены. Пол длинной комнаты был наклонным, а стены отделаны рифленым металлом. Ощущение такое, будто я спускаюсь на эскалаторе по слегка изогнутому тоннелю. В стенах имелись овальные окна, но я мог разглядеть лишь темноту, расцвеченную длинными перепутанными цепями светящихся гирлянд. Все ясно: я нахожусь высоко над поверхностью планеты… почти наверняка где-то в Пологе. Пол действительно походил на эскалатор – несколько очень широких и низких «ступеней» спускались метра на два-три. До дальнего конца было метров пятнадцать. Похоже, уклон образовался произвольно, после чего пол пришлось спешно переделать.

И разумеется, я был не один.

Рядом стоял тот самый тип с квадратной челюстью и монокуляром. Одной рукой он поглаживал подбородок, словно напоминая себе о его внушительных размерах, в другой руке держал кусок мягкой фланели, с помощью которой я был столь деликатно приведен в чувство.

– Должен признаться, с дозой лучевого шокера я ошибся, – проговорил он. – Кое-кого она могла бы убить. Я думал, вы пролежите в отключке еще несколько часов. – Он положил руку мне на плечо. – Но сейчас с вами, кажется, все в порядке. Вы крепкий парень. Примите мои извинения – уверяю, впредь такое не повторится.

– Я тоже на это надеюсь. – В поле моего зрения появилась женщина.

Я сразу узнал ее и ее спутника, возникшего передо мной справа с неизменной сигаретой, поднесенной к губам.

– Ты становишься неаккуратным, Уэверли. Этот человек мог подумать, что ты хочешь его убить.

– А он не хотел?

Приятная неожиданность: мне казалось, что не смогу шевелить языком.

Уэверли мрачно покачал головой:

– Вовсе нет. Я изо всех сил пытался спасти вам жизнь, господин Мирабель.

– Довольно оригинальный способ.

– Пришлось действовать быстро. Вам устроила засаду группа свиней. Знаете, кто такие свиньи, господин Мирабель? И вряд ли хотите узнать. Это одна из самых мерзких иммигрантских групп, с которыми нам пришлось иметь дело после гибели Блистающего Пояса. У них милая манера – например, натянуть через дорогу проволоку, соединенную с арбалетом. Обычно они выходят на охоту ближе к ночи, но сегодня, должно быть, проголодались.

– Чем вы меня подстрелили?

– Я уже сказал: лучевым шокером. Вообще-то, довольно гуманное оружие. Лазерный луч прокладывает в воздухе ионизированную дорожку, по которой можно пустить парализующий электрический разряд.

– Это небезболезненно, между прочим.

– Знаю, знаю. – Он вскинул руки, точно защищаясь. – В свое время мне тоже досталось. Я настроил эту штуковину, чтобы глушить свиней, а не людей. Но может быть, это к лучшему. Вы могли оказать сопротивление, и пришлось бы принять более радикальные меры.

– И все-таки, почему вы бросились меня спасать?

Вопрос вроде бы озадачил его.

– Просто решил поступить как порядочный человек.

– Вначале я недооценила вас, господин Мирабель, – заговорила женщина. – Вы заставили меня волноваться, и я усомнилась в ваших словах.

– Я всего лишь просил совета.

– Да-да, и здесь только моя вина. Хотя в последние дни мы все на нервах. Когда мы уехали, мне стало стыдно, и я попросила Уэверли присмотреть за вами. Что он и сделал.

– Именно присмотреть, Сибиллина, – подхватил Уэверли.

– И где я теперь нахожусь?

– Покажи, Уэверли. Ему давно пора размяться.

Я, пожалуй, ожидал, что окажусь привязанным к креслу. Ничего подобного. Уэверли дружески подал мне руку, и я попробовал встать. В том месте, где меня зацепил луч, мышца как будто превратилась в желе, но это, судя по всему, скоро пройдет. Обойдя женщину, я принялся осторожно спускаться по «ступеням» к дальнему концу комнаты. Двойная дверь явно вела наружу: из-за нее чуть заметно тянуло ночным воздухом. Уэверли вывел меня на покатый балкон, окруженный металлическими перилами. Лицо овевал теплый ветерок.