Город Бездны

– Если не ошибаюсь, мы направляемся к крекинг-станции? – осведомилась Зебра, напрягая голос, чтобы перекрыть грохот. – Именно там наркотик делают?

– Вполне логично, – отозвался я.

Она словно прочла мои мысли: я как раз думал об этой станции. Из нее выходили все трубы – могучая корневая система Города. Станция гнездилась глубоко в Бездне, прячась в клубах вечного тумана. Именно там находились гигантские преобразующие механизмы, которые всасывали горячие ядовитые газы, поднимающиеся из Бездны.

– Вряд ли персонал, обслуживающий эту систему, кому-то подотчетен, – продолжал я. – И безусловно, он располагает самыми современными реактивами, которые можно использовать для синтеза какого-нибудь вещества – например, «топлива грез».

– Как думаешь, здесь все работают в условиях секретности?

– Вряд ли. Разве что горстка рабочих, которые занимаются непосредственно синтезом «топлива». Эти, скорее всего, не знакомы никому из служащих. Я прав, мистер Квирренбах?

Композитор щелкнул каким-то рычагом на пульте. Наша скорость существенно возросла, а шлепки присосок превратились в гулкую барабанную дробь.

– Я уже говорил вам, – отозвался он. – Меня никогда не допускали так близко к источнику.

– Но хоть что-то вам известно? Ну, хотя бы относительно синтеза?

– А почему это вас интересует?

– Потому что я не понимаю, какой в этом смысл, – сказал я. – Из-за чумы многие вещи стали бесполезными. Например, имплантаты, по крайней мере самые сложные. Субклеточные нанороботы… как вы их называете – наномеды? Кажется, послесмертных это в восторг не привело. Их здоровье, насколько я понимаю, в некотором отношении зависело от этой машинерии. Теперь приходится обходиться без нее.

– И что дальше?

– Совершенно неожиданно появляется нечто новое. Оно решает те же задачи, только справляется еще лучше. Пользоваться «топливом грез» может даже ребенок – его не нужно приспосабливать под нужды каждого отдельного человека. Оно исцеляет раны и восстанавливает память…

Я вспомнил зачумленного, который корчился на земле, с безумной жадностью собирая капли алой жидкости, хотя болезнь уже поразила половину его тела.

– Оно даже может защитить от чумы, – если вы не желаете отказаться от своей механической начинки. Это настолько хорошо, что кажется фантастикой.

– И что из этого следует? – спросил Квирренбах.

– Из этого закономерно следует вопрос: почему таким замечательным изобретением мы обязаны, по большому счету, преступникам? Сильно сомневаюсь, что «топливо» появилось до эпидемии, когда у Города было достаточно средств для разработки новых замечательных технологий. А что теперь? В некоторых районах Мульчи нет даже паровой энергии. Анклавы Полога, где в ходу высокие технологии, можно пересчитать по пальцам, но тамошние жители больше увлечены «Игрой», чем изобретением чудодейственных препаратов. Как ни странно, именно им удалось до этого додуматься – очень похоже на то, хотя поставки «топлива» и сокращаются.

– До эпидемии «топлива» не было, – вмешалась Зебра.

Я кивнул:

– Слишком много совпадений. Это наводит на размышления. Может быть, у болезни и лекарства общее происхождение?

– Только не льстите себе: вы не первый, кому это пришло в голову.

– Даже не думал льстить. – Я вытер вспотевший лоб – такое ощущение, будто целый час провел в сауне. – Но согласитесь, что это вполне логично.

– Не знаю. Я бы не сказал, что меня это слишком интересует.

– Хотя от этого, возможно, зависит судьба Города?

– Вы уверены? От этого зависят послесмертные, но их не более десяти тысяч. «Топливо грез» представляет ценность для тех, кто на нем «сидит», но для большинства оно не имеет значения. Допустим, этих десяти тысяч не станет – мне все равно. Пройдет какая-нибудь пара столетий, и все, что здесь происходит, сделается лишь незначительным фактом истории. Сейчас передо мной стоит более серьезная и масштабная задача.

Во время этого монолога Квирренбах лихорадочно перебирал рычаги на панели управления.

– Я действительно композитор. Все остальное – просто жалкая трата времени. С другой стороны, вы… честно говоря, Таннер, я вас не понимаю. Да, возможно, вы что-то обещали Тарин. Но ваш интерес к «топливу грез» был очевиден с того момента, когда мы обыскивали каюту Вадима. Не спорю, вы могли по собственной инициативе отправиться сюда, чтобы убить Арджента Рейвича, но не для того же, чтобы выявить мелкие недостачи на подпольной фабрике.

– Возникло небольшое осложнение, Квирренбах.

– И какое?

– «Топливо грез». Что-то наводит меня на мысль, что я видел его раньше. Не здесь.

* * *

Вход удалось найти. В течение получаса шаттл вился вокруг корабля, и в результате Небесный, Норкинко и Гомес обнаружили отверстие, через которое, скорее всего, проникли внутрь Оливейра и Лаго. Оно оказалось в каких-то двадцати метрах от того места, где был пристыкован шаттл Оливейры, там, где «хребет» соединялся с корпусом корабля. В первый момент Небесный не заметил отверстия: будучи совсем крошечным, оно терялось среди «нарывов», изуродовавших корпус.

– Думаю, нам стоит вернуться, – сказал Гомес.

– Мы идем внутрь.