Город бездны

— Нет, ты стрелял наугад, и тебе повезло с рикошетом. Ты мог бы перебить всех нас.

— Но не перебил.

Она наклонилась и подобрала с пола автомат.

В это время на лестнице появилась команда медиков. Разумеется, ни у кого не было времени вдаваться в подробности, и теперь они рассеянно озирались, не зная, кем заняться в первую очередь. Один из командующих тяжело ранен, ранения двух других членов экипажа также могут представлять опасность для жизни. Но был еще один раненый — тот, чей статус был еще выше, один из пассажиров, о ком их приучили заботиться с младых ногтей. Тот факт, что момио выглядел не совсем обычно, почему-то ускользнул от их внимания.

Один из медиков склонился над Небесным и, бегло осмотрев юношу, прижал к его лицу респиратор. В легкие хлынул поток живительного кислорода, и черная обморочная волна откатилась назад.

— Помогите Титу, — проговорил Небесный, указывая на отца. — И, если можно, пассажиру.

— Ты уверен? — спросил медик, уже успевший разобраться в ситуации.

Прежде чем ответить, Небесный покрепче прижал к лицу маску. В его сознании, опережая события, уже рисовались картины того, что он сделает с пассажиром, — самые изощренные пытки, которым он подвергнет убийцу.

— Еще как уверен.

Глава 11

Когда при очередной попытке вырваться из паутины сна я очнулся, меня била дрожь. Снова Хаусманн. Перед глазами все еще стояла пугающе яркая картина: я был рядом с Небесным и наблюдал, как его раненого отца уносили из камеры. В тусклом освещении каюты я осмотрел свою руку — в центре правой ладони смоляным пятном чернела свернувшаяся кровь.

Сестра Даша говорила, что штамм нестойкий, но болезнь едва ли оставит меня сама по себе. Само собой, ждать мне некогда — надо догонять Рейвича. И все же я вспомнил, как сестра Даша предлагала мне провести еще неделю в Айдлвилде, чтобы выгнать вирус. Лучше бы я согласился и не рассчитывал на собственный организм. К тому же, что бы мне не говорили, — где гарантия, что активность вируса уже достигла пика?

Следующее ощущение было знакомым и не слишком приятным — тошнота. Я не слишком привык к невесомости, а Нищенствующие не позаботились снабдить меня таблетками на случай подобных ситуаций. Несколько минут я размышлял, стоит ли покинуть кабину или просто лежать, терпеливо перенося мучения, пока мы не доберемся до Блестящего Пояса. Доводы моего желудка оказались более убедительными, и я направился в кают-компанию. В одной из инструкций, которые украшали каюту, сообщалось, что я могу купить там препараты, снимающие приступы тошноты.

Путешествие оказалось куда более авантюрным, чем мне хотелось.

Это просторное сферическое помещение, обозначенное зачем-то как «герметичное», находилось где-то в носовой части корабля. Там можно было приобрести пищу, лекарства и кое-что еще, помогающее скрасить одиночество. Но путь лежал через лабиринты узких лазов, которые вились вокруг двигательной секции, точно клубок змей. Инструкции, с которыми я ознакомился еще в каюте, советовали «не задерживаться» в некоторых отсеках корабля, предоставляя пассажиру самостоятельно делать выводы о состоянии радиационной защиты на борту.

По дороге я вспоминал свой сон.

Что-то в нем меня настораживало. Прежде всего — мучительное несоответствие с тем, что я знал о Небесном Хаусманне. Я не такой уж великий знаток биографии Небесного, но если ты вырос на Окраине Неба, то не можешь не знать некоторых фактов. Например, что Небесный боялся темноты после аварии на «Сантьяго», когда взорвался один из кораблей Флотилии. Все знали о том, каким образом при этом погибла его мать. Лукреция была прекрасной во всех отношениях женщиной, ее любила и уважала вся Флотилия. Тит тоже пользовался всеобщим уважением. Возможно, его побаивались, но в этом чувстве не было ненависти. Они звали его «каудильо» — большой человек. Небесного воспитывали не так, как остальных детей, но как бы то ни было, родители невиновны в его преступлениях.

Также общеизвестно, что друзей у Небесного было немного. История сохранила имена Норквинко и Гомеса — его соучастников… нет, пожалуй, равноправных участников дальнейших событий. Что еще? Тита тяжело ранил диверсант, который скрывался среди пассажиров. Отец Небесного умер несколько месяцев спустя: диверсант вырвался из корабельного изолятора, пробрался в каюту к выздоравливающему Титу и убил его.

Я был озадачен. Сон завел меня в какие-то дебри. Не помню, чтобы кто-нибудь делился со мной слухами о шестом корабле — «Калеуче», который следовал за Флотилией подобно своему легендарному призрачному тезке. Даже само название «Калеуче» мне ни о чем не говорило. Что происходит, черт возьми? Может быть, этот индоктринальный вирус достаточно осведомлен о жизни Небесного, чтобы рассеять мое прежнее невежество? Или мне посчастливилось подцепить какую-то пиратскую версию, и теперь я наблюдаю повороты истории, неизвестные большинству людей? И опять-таки, что это за образы — малоизвестные, но достоверные факты истории, или сочинение сектантов, которым понадобилось подбросить что-нибудь свеженькое своей пресыщенной пастве?