Город богов

— Это ловушка, — Лис поморщился. Ему, как любому воину была противна сама мысль о том, что кто-то, отвергая открытый бой, спешит прибегнуть к обману. "Нам противостоит Губитель, — в который уже раз мысленно напоминал он себе, — а чего еще можно ожидать от господина лжи?"

Рука караванщика сжала рукоять меча. Раздался скрежет металла, выходившего из ножен. — Шамаш… — он поспешно подошел к богу солнца, встал рядом, готовясь защищать Его, хоть и понимая, что в бою небожителей смертный — ничто.

— Я знаю, — кивнул тот, сохраняя полное спокойствие. — Однако нам придется рискнуть… Отойдите чуть в сторону — мне нужно больше места.

В черных безднах глаз колдуна вспыхнул мрачный, холодный огонь. Стена затрепетала под его взглядом, камни протяжно заскрипели, пробуждаясь ото сна, зашевелились, и, наконец, покинув свои места, с шумом сорвались вниз.

Через миг на месте стены осталось лишь облако пыли, кружившее над грудой камней. Когда же оно рассеялось…

— Ри! — Евсей сразу же увидел своего ученика, замершего в полумраке пещерки, чьи своды были так низки, что приходилось стоять, ссутулившись, втянув голову в плечи.

Чуть в стороне, в центре подземелья, коленопреклоненным изваянием, воздевшим руки вверх, словно в последней молитве, застыла Сати. Дальше, в противоположном конце темницы, глаза с трудом разглядели очертания еще двоих, державшихся рядом.

"Один из них горожанин, наделенный даром приятель Бура, — сразу понял караванщик. — Но кто второй? Демон, мучающий его, силясь сломить дух, или сам Губитель…? Великие боги!" — он глубоко вздохнул, беря себя в руки, заставляя успокоиться, собираясь с силами перед последним броском навстречу концу.

— Нужно уводить отсюда детей! — воскликнул он, устремляясь вперед. Следом за ним бросился Лис.

— Поторопитесь! — последним переступил черту Шамаш. — Заберите пленников и уходите! — его голос был тверд и резок как порыв свирепого вихря, в нем не осталось места сочувствию и пониманию, лишь властная воля. Не допуская никаких возражений, он звучал как глас повелителя, отдававшего приказания тем, кто, волею законов мироздания, обязан лишь подчиняться. Впрочем, караванщикам и самим совсем не хотелось задерживаться в этом мрачном месте, предвещавшем лишь одни беды, ни мигом дольше того, что было необходимо.

Евсей схватил за руку Ри, увлекая его за собой, в то время как Лису пришлось подхватить начавшую упираться, вырываясь и крича как от страшной боли, Сати на руки. Казалось, что она находится во власти безумия. Из ее глаз бесконечными потоками катились слезы, голова дергалась из стороны в сторону.

— Успокойся, девочка, — караванщик прижал ее покрепче к себе. — Успокойся. Все уже позади. Мы рядом и защитим тебя, — однако, его речи не внести умиротворения в душу недавней пленницы, скорее даже наоборот, еще больше взволновали ее. Она заметалась, направляя все свои силы на то, чтобы вырваться.

— Что с ней? — спросил Евсей юношу, когда они поднялись на каменную насыпь.

Ри ничего не ответил, лишь качнул головой, а затем, подняв на летописца взгляд полных боли и отчаяния глаз, посмотрел на него так, что караванщик и думать забыл о том, чтобы продолжать расспросы, понимая, что порою в целом свете нет ничего мучительнее и ужаснее воспоминаний.

Тем временем Бур подбежал к горожанину, склонился над ним.

— Ларс… Как ты, друг?

— Нормально, — прошептал тот. Собрав воедино все силы, он заставил себя приподняться, а затем, схватившись за плечо Бура, встать. Но резкая вспышка боли вынудила его покачнуться, с губ сорвался сдавленный стон.

— Ты сможешь идти? — сочувственно глядя на раненого спросил Бур.

— Надо торопиться, — прошептал в ответ Ларс. И пусть его голова кружилась, перед глазами среди красных разводов и каких-то то вспыхивавших, то гаснувших точек-звезд все плясало в безумном танце, он заставил себя сделать первый шаг. — С Ликой все в порядке? — это было тем единственным, что беспокоило его настолько, что вынуждало задать вопрос.

— Да, — поспешил успокоить друга Бур, поддерживая его, понимая, что без опоры тот уже давно бы упал, не в силах подняться вновь. — Она у караванщиков, — продолжал он, — в безопасности…

— Сейчас в городе нет безопасного места, — сорвалось с губ девушки-незнакомки, которая, поддерживая Ларса под другую руку, помогала ему идти.

— Кто ты? — бросив на нее быстрый, полный подозрения и любопытства взгляд, спросил Бур.

— Нинти, — прохрипел, отвечая за свою спутницу Ларс. Его дыхание становилось все более и более затрудненным, лоб покрыла холодная испарина.

— Летописец, — донесся до них голос Шамаша, — помоги им.

Караванщик, сорвавшись со своего места, быстро подбежал к горожанам.

— Ну-ка, — отстранив Бура, он поднял раненого на руки и понес поскорее прочь из недавней темницы.

Горожанин бросился за ним следом, и лишь Нинти задержалась, подошла к богу солнца, не спуская с него взгляда глаз, в котором сперва было лишь удивление, затем, придя ему на смену, озарение, и, наконец, в них зажегся отблеск радости. Впрочем, и этот огонь горел всего лишь миг, сменившись болью и отчаянием.