Город богов

Но оказавшись в городе, заговорив с его жителями, встретившись с Ларсом… Как она могла думать о том, что его уже нет, когда вот он, стоит рядом, когда его рука так горяча и тяжела. Это плоть живого, не тень призрака! На глаза Нинти набежали слезы. Они были так непривычно горячи, так горьки, что хотелось кричать, надеясь, что шум прогонит их, словно диких зверей…

Она говорила одно — уверяла, убеждала, требовала, однако в душе…Ее мысли лихорадочно искали лазейку…

— Госпожа, — продолжал караванщик, — почему Ты молчишь? Ведь Ты — небожительница…

— Какая я богиня, так, сплошное недоразумение! — махнула она рукой, глотая катившиеся по щекам слезы. — Что ни сделаю, все выходит не так, пытаюсь помочь, а на деле… Мне уже стало казаться, что лучше вообще ничего не предпринимать, сидеть, сложа руки, и все. Так я хотя бы не наврежу…

— Но ты врачевательница, ты исцелила стольких смертных…

— О да, — она улыбнулась, однако ее улыбка больше походила на горькую болезненную усмешку, — это мой дар… Только люди не мне должны быть благодарны за исцеление, а своим лекарям, которых обучил этому искусству Шамаш… А я стояла в это время где-то в стороне, ибо была слишком подавлена случившемся с Нинтом…

— Ты жалеешь об этом?

Голос Ларса заставил ее сердце затрепетать, сжаться от невыносимой боли.

"Неужели и он, даже он презирает меня?"

— Ты и представить себе не можешь, как сильно!

— Я понимаю тебя, — он не спускал с нее взгляда, в котором не было ни трепета перед лицом небожительницы, ни рабского почтения, когда он видел в ней лишь друга, ту, кто была с ним рядом в минувшей беде и которая, как ему хотелось верить, не покинет и сейчас. — Я знаю, как больно вспоминать о подобном. Пойми: говоря об этом, я меньше всего на свете стремлюсь причинить боль твоей душе. Но мне не хотелось бы, чтобы когда-нибудь ты пожалела и об этом дне.

— Да, я понимаю… — проговорила она, опустив голову на грудь, пряча тяжелый вздох в уголках губ. — Но я так боюсь, что будет еще хуже! — украдкой взглянув на своего друга, проговорила Нинти.

Воистину, это казалось странным, когда она была богиней, а не простой смертной девчонкой, но Нинти испытывала небывалое облегчение от этой нежданно-негаданно представившейся ей возможности поговорить как с равным с человеком — чувственным существом, живущим лишь миг и потому не экономившим энергию своих чувств, огонь своей души, человеком, который, вместо того, чтобы пасть перед ней на на колени, не смея оторвать взгляда от земли, вот так, открыто, с сочувствием и желанием помочь заглянул в глаза, позволил выплакаться будто маленькому ребенку на плече…

Она улыбнулась своим мыслям: ей так не хватало теплоты дружбы, заботы, которой не дождешься от богов, но о которой так сильно мечтает сердце, так же, как душа смертного — о вечной жизни!

— Нинти… — задумчиво начал Ларс.

— Да? — его собеседница встрепенулась, собрала все свое внимание, словно в словах смертного была сама истина.

— Не важно, спасешь ли ты Керху или нет, когда ее судьба может оказаться сильнее воли небожителей. Главное — что ты попытаешься помочь.

— Я… — она с удивлением и сомнением взглянула на мага. Впервые кто-то советовал ей, как следует поступать — не просил, не требовал, а именно советовал, открывая дорогу, по которой она могла бы пойти, но не заставляя вставать на нее… Это было удивительно и… И, самое главное, она была согласна с Ларсом, понимая правоту его слов.

Тепло улыбнувшись, благодаря за все, она кивнула магу, а затем, вздохнув, с явным сожалением выпустила руку Ларса из своих пальцев, ставших вдруг горячими, как пламень огня, обретя собственное свечение, проникавшее через покров матово-бледной кожи.

Видя, что молодой маг устал и раны вновь стали причинять ему боль, Нинти помогла ему сесть на камень возле стены, на которую он мог опереться спиной.

На миг склонившись к нему, она тайком поспешно коснулась губами его лба, затем прошептала:

— Я попытаюсь помочь…

— Нинти…

— Меня не будет всего лишь мгновение… — и богиня исчезла.

Она помчалась во владения Эрешкигаль, на крыльях огненного ветра пронеслась через черные пещеры, поля призраков и теней, леса и луга благих душ, и, наконец, оказалась в огромном пустынном зале печального дворца, где, на высоком черном троне сидела в глубокой задумчивости, склонив голову на грудь, богиня смерти.

— Зачем ты пришла? — даже не взглянув на гостью, спросила та.

Нинти бросилась к ней, упала на колени у ног повелительницы подземного мира, подняв на нее полные мольбы глаза:

— Помоги! — прошептала она.

— Встань, девочка, — Эрешкигаль поднялась со своего трона, приблизилась к гостье, взяла за плечи.

— Кигаль! — не выдержав, та кинулась ей на грудь, разрыдавшись.

— Ну, ну успокойся, — она растерялась, не зная, что делать, впервые оказавшись в ситуации, в которой бывают люди, но не боги. Вздохнув, она обняла Нинти, погладила по голове. — Девочка, ты слишком долго находилась среди смертных. Эти твои вечные укоры, метания… Забудь о них.

— Я не могу! — глотая слезы, проговорила та. — Помоги этим людям, Кигаль!