Город чудес

– Я… я и не думал, что она врет, – потрясенно бормочет он. – Но узнать, что это правда… Она не захотела помочь и говорила загадками. Она как будто намекала, что у нас еще остался какой-то способ одержать победу. – Он смотрит из окна на черные стены, окружающие город. – Но… я даже толком не понимаю, что это за битва.

Мальвина косится на Шару и вздыхает.

– Хочешь попытаться все объяснить, или я попробую?

– Предоставь это Шаре, – говорит Сигруд. – Она знает, как объяснять мне разные вещи.

Шара кашляет.

– Мы должны довести отряд Мальвины до ворот, – говорит она, взмахом руки указывая на детей позади себя, – или туда, где раньше были ворота. Это существо, сенешаль, охраняет территорию. Мы должны проникнуть на позиции врага, устранить сенешаля или выманить его куда-то в другое место. Дальше все зависит от Мальвины.

– Понятно, – говорит Сигруд, кивая. – Тогда все очень просто.

– Что?! – взвивается Мальвина. – Ты ничего не сказала о том, что Ноков собирается убить небеса! А как же башня, конец света и все прочее?

– Плевал я на все это, – парирует Сигруд. – И у нас все равно времени нет, башня с каждой секундой становится все выше. Итак… что мы предпримем?

– Похоже, пули не причиняют ему вреда, – говорит Шара. – По крайней мере, судя по тому, что я видела.

– Верно, – вступает Ивонна. – Однако меч Сигруда точно проделал в нем дыру.

Тати в замешательстве смотрит на него.

– Меч? Какой еще меч?

Сигруд покорно сует руку в воздушный карман и достает Пламя. Клинок озаряет комнату золотистым светом.

– Как ты такому научился?.. – спрашивает Тати, вытаращив глаза.

– Нет времени объяснять, – говорит Сигруд и поворачивается к Мальвине. – Меч не так силен, как прежде, верно? Но он сможет убить сенешаля?

Мальвина морщится.

– Удар должен быть смертельным. В сердце, в голову. Ничто другое не сработает. Если отсечешь руку или ногу, ему будет больно, разумеется, но конечность просто отрастет снова.

Сигруд скребет подбородок. Ему отчаянно не хватает трубки – похоже, он ее где-то выронил.

– И я ей совсем не нравлюсь… ведь именно я ее убил, с этого все началось… – Он смотрит на Тати. – Я научил тебя стрелять.

– Что? – растерянно переспрашивает девушка.

– Я научил тебя стрелять, – повторяет он. – И там, на борту аэротрамвая, ты хотела сражаться. Момент настал. По-твоему, это тебе по силам?

– Сигруд… – встревоженно говорит Шара. – Это ведь моя дочь. Ты уверен, что…

– Со всем должным уважением, Шара, – перебивает Сигруд, и голос его тверд. – Я тебя не спрашивал.

Шара моргает. Потом прислоняется к стене и смотрит на дочь с чуть потрясенным выражением лица, словно говоря: «Ну-у. Раз так, то ладно».

– Ты сможешь сейчас стрелять, – спрашивает Сигруд у Тати, – как я тебя учил?

– Д-думаю, смогу, – отвечает она.

– Хорошо, – говорит Сигруд. – Я отвлеку сенешаля от лестницы и сделаю так, что он погонится за мной. Шара, мне нужно, чтобы вы с Тати заняли позицию в здании напротив ворот, у окна на третьем этаже. Тати, как только он за мной погонится, ты должна начать в него стрелять, не останавливаясь. Он намного быстрее меня. Мне нужно, чтобы ты его задержала, как только сможешь.

– Постой-ка, – встревает Ивонна. – Может, стрелять лучше мне? Я уже имела дело с этой тварью.

– Это подводит меня к следующему вопросу, – говорит Сигруд, поворачиваясь к ней. – Я думаю не о твоем умении обращаться с огнестрельным оружием.

– А о чем же?

– Ты говорила, что дамы в Мирграде уделяли много времени фехтованию. Мать муштровала тебя безжалостно, по твоим словам. Как по-твоему, ты еще помнишь то, чему она тебя учила?

* * *

Проверив снаряжение, они выходят на улицу гуськом, во главе с Сигрудом и Ивонной. Их процессия мрачна и молчалива; молодые и старые воины пытаются осознать свое положение. Сигруд такое уже видел. Истинные битвы, настоящие битвы, редко оказываются просчитанными, как движения танцоров: они хаотичные, уродливые, непредсказуемые и быстрые – чтобы спасти или растратить жизнь, требуется жалкая горстка секунд. Неопытные погибают первыми, не подготовленные к ураганному действу. Он знает, что сегодняшний день не будет исключением.

«Битвы не меняются, – думает он. – Их суть всегда в захвате территорий, в умении воспользоваться местностью. И теперь, если нам повезет, надо согнать с этой местности врага».

Тати и Шара отделяются от них, когда они приближаются к жилому зданию на углу. Тати замирает посреди пустой улицы, неуверенно глядя на Сигруда.

– Помни о дыхании, – говорит он. – Помни, что это машина. Помни, что у нее всего одна цель.

Она кивает. Шара, дыша со свистом, свирепо смотрит на дрейлинга.

– Ты правда обучил мою дочь стрельбе, Сигруд?

– Мне показалось, так будет правильно. Я ничему другому не мог ее научить.

Шара улыбается.

– Сомневаюсь, что это правда.

Потом она поворачивается и ковыляет к жилому дому. Сигруд наблюдает, как Тати помогает матери войти в дверь и подняться по лестнице.

«Как же она выросла, – думает он, – за считаные дни».

Сигруд, Ивонна и божественные дети ждут, пока они займут позицию.

– Тебе уже сопутствовал успех в сражениях с этой тварью? – спрашивает Мальвина.