Город драконов. Книга третья

И чувство нарастающей тревоги вынудило меня вторгнуться в кабинет профессора несмотря на то, что мне не было известно, покинула ли наш дом леди Беллатрикс Стентон. Ночь, в которую эмоциональный порыв оказался самым рациональным и разумным из всех действий. Я обнаружила профессора сидящим за столом и нервно курящим трубку. Со стороны могло показаться, что он, как и мистер Оннер, лишь пытается успокоиться, но увы – бутылка бурбона уже была открыта, на столе находилось два стакана, и если один из них был пуст, то второй, принадлежавший самому профессору Стентону, оказался полон. Когда так долго живешь под одной крышей с драконом, его привычки невольно знаешь наизусть – я не могла представить себе ситуации, в которой профессор не выпил бы ни капли бурбона из уже наполненного стакана. Это было несвойственно ему настолько же, как несвойственно для миссис Макстон говорить непристойности. И я испытала страх. Даже не страх – ледяной ужас. Распахнув окна заклинанием, я бросилась к дракону и вот тогда увидела то, что имела неудовольствие видеть и сегодня, – отблески черного пламени в глазах. Все дальнейшие события той ночи навсегда отпечатались в моей душе ощущением собственной никчемности, неспособности помочь умирающему и давно ставшему близким дракону, ледяным ужасом при мысли, что я не помогу, не сумею, не справлюсь.

Справилась. Не я – мы все. Профессор, который неведомо как держался до последнего, давая указания хриплым слабым шепотом, все домочадцы, действовавшие быстро, четко, без истерик… если не считать Бетси, что никак не могла перестать плакать. Но слезы лились беззвучно, и, несмотря на них, горничная делала все, что требовалось – носилась на кухню за водой, помогала мне и миссис Макстон как могла и даже съездила с мистером Илнером сжечь всю мебель и белье, на которых остались испарения и следы яда.

Мы собрались на кухне к десяти утра. К этому времени профессор уже спал, изможденный и обессиленный, а мы сидели за небольшим деревянным столом и молча пили чай. В каждом из нас клокотали ярость и бессильный гнев – Стентон запретил вызывать полицию, запретил распространяться о произошедшем. Профессор запретил даже ему самому напоминать о случившемся, если бы он мог, он бы и нам запретил помнить об этом, но на подобное дракон способен не был, а мы… мы оказались вовсе не способны на милосердие и всепрощение. Наш первый заговор закончился тем, что мы приняли несколько решений – отныне все письма от Беллатрикс Арнел будут передаваться мне, любой визит означенной леди во внеурочное время будет игнорироваться, а каждый поданный ей чай неизменно станет содержать изрядную дозу слабительного. Последнее решение было принято самой миссис Макстон, она собиралась выполнять его неукоснительно, и плевать, что об этом подумает сам профессор Стентон.

Леди Беллатрикс заявилась уже на следующий день. В черном.

Узрев ее траурный наряд, мистер Уоллан впервые за всю свою длительную карьеру безупречного дворецкого просто захлопнул дверь перед носом леди. После чего не стал даже сообщать профессору Стентону о визите его… сестры.

Беллатрикс вернулась еще через несколько дней, уже с приказчиком, доктором и двумя констеблями. Мы приняли их со всем почтением, сопроводили доктора к спящему профессору Стентону, дабы тот удостоверился, что никакой труп хозяина мы в доме не скрываем. А пока доктор и полиция подтверждали правоту наших слов, миссис Макстон подала гостям чай. Леди Беллатрикс Арнел чай был подан особый, тот самый, что миссис Макстон мстительно гарантировала подавать ей в этом доме всегда, так что леди покинула нас стремительно, а повторный визит через год закончился также в ускоренном темпе.

– Дрянь! – продолжила возмущаться Беллатрикс Арнел. – Выскочка! Эта старая дева оказалась вовсе не такой тихоней, как о ней думал мой бедный брат! Девчонка водила его за нос шесть лет, чтобы в итоге получить все состояние! Мыслимое ли дело – какая-то мерзкая лживая тварюшка желает получить все наследство Стентонов!

– Насколько мне известно, речь шла только о доме, – проговорила леди Алисент Арнел.

– О нет! – прозвучавшее затем грязное ругательство вызвало у миссис Макстон почти неконтролируемое желание прикрыть мне уши. – Этот простофиля оставил ей все! Абсолютно все!

В комнате за стеной что-то полетело в другую, к счастью, стену и разбилось.

– Мой несчастный брат не был женат, – прозвучало так, словно в этом героическом поступке была заслуга исключительно самой Беллатрикс. – Я вторая по старшинству, а значит, именно мне полагается треть оставленного им состояния.

– Хм, – усмехнулась женщина, потерявшая трех дочерей и казавшаяся мне жертвой всего случившегося, – Беллатрикс, насколько мне известно, лорд Стентон особым богатством не обладал, иначе матушка никогда не воспрепятствовала бы нашему браку, так что все его имущество – дом в столице, и дом в Вестернадане. Ты уверена, что треть не самой престижной жилплощади так важна?