Город двух лун

— Со всеми этими ангелами Отца Небесного ты должен беседовать, дабы душа твоя могла омыться в Источнике Света и войти в Море Вечное.

— День седьмой есть день Субботний. Помни его, чтобы святить его. Суббота есть день Света, исходящего от Закона, Бога твоего. Не делай в оный никакого дела, но ищи Света, Мудрости Бога твоего, и всё будет дано тебе.

— Ибо знай, что во все шесть дней ты должен трудиться пред ангелами, а в день седьмой пребывать в Свете Господа твоего, который есть Закон священный.

— Не лишай жизни никакого живого существа. Жизнь исходит только от Бога, который дает её и берет её.

— Не унижай Любви. Она есть священный дар Отца Небесного.

— Не продавай Души своей, бесценного дара Бога любящего, за богатства мирские, кои суть семя, посеянное на каменистом месте, которое не имеет в себе корня и непостоянно.

— Не произноси ложного свидетельства перед Законом на ближнего твоего: только Бог знает начало и конец всех вещей, ибо взгляд Его един, и Он есть святой Закон.

— Не желай имущества ближнего твоего. Закон дает тебе дары премногие, даже землю и небо, если ты соблюдаешь Заповеди Господа Бога твоего".

— И Моисей услышал глас Господень, и запечатлел завет между Господом и Детьми Света».

Нафтали закончил. Последние слова писания сопровождались восторженным ликованием. Это были слова Господа, обращённые непосредственно к ним, роду Аронидов, к делателям Закона — «Осей-ха-Тора», ессеям.

* * *

Мой мальчик, — поздравлял Моше наставника, но лицо его было чем-то озабочено.

— Что-то случилось? — Спросил Нафтали.

— Из Иерусалима тревожные новости.

— Центурион? — Догадался Нафтали.

— Не тревожься. Всё пройдёт. И это пройдёт, — шепнул ему Моше, обращаясь к собранию:

— Мы хоронили друзей, свой народ, порубленный киттим на куски! И в слезах по их молодости предавали молодые тела земле, а душу с радостью провожали к Господу, ибо знали, что вернутся они вновь воинством Небесным, для последней битвы Света и Тьмы.

— Что случилось?

— Каратели! — Выкрикнул кто-то из толпы.

— Господи! — Воздел руки к небу Моше. — Ты научил нас на поколения наши, сказав: "Когда вы будете близки к войне, то встанет священник, и будет говорить народу так:

„Слушай, Израиль! Мы близки сегодня к войне против наших врагов. Не бойтесь. И да не ослабеет сердце ваше. Не содрогайтесь, и не ужасайтесь пред ними, ибо ваш Бог идет с вами воевать за вас с вашими врагами, чтобы спасти вас". — Он глянул в сторону Учителя Праведности, и тот кивнул ему. Моше кивнул в ответ, и произнёс, не сводя глаз с Иоанна:

— Сплотите вместе всех доблестных витязей, протрубите клич в трубы, чтобы быть помянутым пред Богом вашим, и спасётесь от ваших врагов.

Моше дал кому-то сигнал, и с балкона прозвучал долгий и безрадостный голос трубы. И пока он звучал, долго и уныло, учитель и ученик спустились с балкона во двор синагоги. Здесь уже звучали слова молитвы для первых добровольцев, готовых принять бой. Они стояли шеренгой, с наложенными тфилинами, и повторяли слова вслед за кантором:

— О, Творец Земли и законов её разделения на пустыню и землю долинную, и всего исходящего из неё, и круга морей, и слияния рек, и разверзания бездны, создания зверей и крылатых, устроения Человека и порождения семени его, смешения языков и разделения народов, расселения родов, и распределения земель, сроков святых и кругообращений лет, и скончаний предвечных! Приклони ухо Твоё к зову нашему, ибо только Твоя война, и от Тебя могущество наше…

Моше наклонился к Нафтали, шепча ему на ухо:

— Здесь, на Перекрёстке Судьбы, твой отец не раз читал эту молитву, стоя в таких же шеренгах. Он был несравненным воином, точно царь Давид. Неужели, мой мальчик, ты думаешь, что твой отец со своими друзьями не смогут защитить город?

— Учитель, — говорит Нафтали. — У вас я учусь любить Отца в ближнем своём. В своём отце я постигаю присутствие Высшего.

— Мой ты Золотой! — восклицает боевой раввин, и резко привлекает к себе наставника.

— Дядя Моше, — Нафтали смущенно пытается вырваться из объятий атлета. — Я его сын, и мой экзамен не может быть засчитан, если я не встану в боевой строй.

Моше склоняет голову набок, хитро прищуривает глаз, и, разгладив бороду, приподнимает и снова плотно натягивает белую вязаную шапочку.

— Тебе поручена тайная миссия.

— Какая?

— Сопровождать плод молитв наших в Индию. — Моше поклонился в сторону, куда Учитель Праведности Иоанн увёл Йешуа.

— Учитель! — Воскликнул Нафтали, но Моше поднял палец, и тот умолк.

Глядя себе под ноги, юноша вдруг подумал, что скажи ему Моше об этом до известия о приближении врага, пожалуй, он был бы самым счастливым человеком. Три года. Три суровых года физической и духовной нагрузки, без права выхода за пределы гарнизонной крепости, скрутили в Нафтали пружину, которая готова была выпрямиться даже без указания пути. Но сейчас, когда враг у стен обители, это выглядело бегством.