Город греха

«Beste Simon! Er is zoveel opgestapeld de laatste tijd, er zijn zoveel dingen gebeurd dat ik een beetje in de war ben. Ik wil onze overeenkomsten op geen enkele manier vernietigen en ik ben bereid, zoals voorheen, met и mee te gaan tot het einde. Maar ik heb wat meer tijd no dig от mezelf op te lossen. Allereerst in jezelf! Jij hebt er niets mee te maken, net zoals elke andere man er niets mee te maken heeft! Het is alleen ik en de ongewone omstandigheden die plotseling mijn hoofd raakten. Ik weet dat je me niet laat beledigen, maar er is nog geen belediging. Ik moet alleen een paar dringende problemen oplossen en misschien een paar dagen weg. Neem het alsjeblieft niet allemaal ter harte. Alles zal beter worden, en we zullen weer van elkaars gezelschap kunnen genieten, zoals voorheen. En ik hoop dat het zal zijn na ons huwelijk. Altijd van jou, Emma. 12.09.89»[2].

— Интересно, почему же она его так и не отправила? — спросил Эрих сам у себя вслух. — Вроде бы ничего криминального и конкретного. Мало ли у кого могут возникнуть проблемы…

Краузе вооружился лупой и стал внимательно изучать оба листка. Минут через десять он закончил исследования и переместил своё внимание на якорь. Первым долгом Эрих с трудом взгромоздил якорь на стол. К кольцу довольно массивной вещи было привязано несколько метров верёвки. Краузе осмотрел её и отметил, что она вполне стандартная — обычная русская пенька. На самом же якоре его заинтересовала некая потёртость, расположенная на основном стержне, будто бы некто усердно обработал грубым напильником небольшой участок сантиметров в двадцать шириной. Присмотревшись, Краузе различил под царапинами, оставленными на металле, следы красной краски.

Он отложил якорь и некоторое время задумчиво смотрел на колеблющийся под стеклом огонёк керосиновой лампы.

— Меня нет, я же просил никого ко мне… — услышал Эрих, когда во второй раз за день вошёл в кабинет к «шефу». Винк сидел за столом, закопавшись в бумагах, и поднял голову, только когда Краузе скрипнул штиблетами по паркету. — А, это опять вы! — проворчал инспектор. — Ну заходите, только быстро. У меня нет времени!

— Как скажете, — смиренно отозвался Эрих и проворно устроился в кресле напротив. — Буквально пару соображений.

— Ну? — буркнул Винк.

— Я осмотрел вещдоки. Вас, кстати, ничего не удивило?

— Что там может удивлять? — Брови инспектора недовольно поползли вверх. — Письма как письма. Обыкновенная романтическая чепуха. Якорь как якорь.

— Возможно, возможно. — Краузе побарабанил пальцами по подлокотнику. — Но у меня создалось впечатление, что письмо, которое вам передал ван дер Берг, — подделка.

— Что? — Винк даже поперхнулся. — Симон подделал письмо? Но зачем?!

— Я не сказал, что его подделал Симон, — заметил Эрих. — Я сказал, что оно — не настоящее!

— И из чего следует такой вывод?

— Он косвенный, признаюсь, но… Давайте я вам продемонстрирую кое-что. Напишите какую-нибудь фразу на чистом листке.

— Какую ещё фразу?

— Прошу вас, это быстро. Например: «Politic onderzoekt misdaden»[3], — Эрих встал, перегнулся через стол и подхватил со стола перьевую ручку, протягивая её шефу.

— Чёрт-те что, — проворчал Винк, но просьбу исполнил, накорябав на листке требуемое.

— Теперь я, — заявил Краузе и подписал под фразой инспектора те же слова, но своим почерком.

— И что? — поинтересовался инспектор.

— Это не всё. Теперь попробуйте сымитировать мой почерк. Написать ещё раз, но так, как это сделал я.

— Детский сад!

— Прошу вас, Винк. Только не торопитесь, постарайтесь скопировать мой почерк один в один.

Инспектор закряхтел, машинально высунул немного язык, как это делают дети, когда сосредоточенно готовят уроки, и через пару минут стараний вывел пресловутую фразу «почерком Краузе».

— Похоже? — поинтересовался он, поднимая голову.

— Вполне, но дело даже не в этом.

— А в чём? Слушайте, Краузе, мне надоели ваши фокусы! Давайте уже…

— Дело в букве i. Вернее, в точке над ней!

— О чём вы толкуете, чёрт вас возьми?!

Эрих между тем извлёк на свет лупу и снова склонился над листком.