Город греха

Во-первых, язык её не послушался, а рот не открылся. Поэтому фразу она высказала только самой себе и мысленно. А во-вторых, хоть она и различала сейчас внутреннее убранство кладовки, тускло освещённой пыльным светильником, и застывшего подле Гансика, глаза её оставались закрытыми. Потому что на первом плане она видела свои веки изнутри!

Это было дико и противоестественно, но тем не менее — ставшие полупрозрачными, створки век продолжали прикрывать глазные яблоки, однако не мешали Элис видеть через них!

В следующее мгновение перспектива и вовсе раздвоилась. Будто на экран наложили два разных кадра. На одном Эля смотрела снизу вверх на торчащего верстой Балабанова, на другом же — видела его полубоком и с расстояния, будто её внутренний оператор снимал ещё и из верхнего угла каморки.

Эля попыталась пошевелиться, и частично это ей удалось. Она как бы присела, продолжая одновременно лежать навзничь на лавке, и оттолкнулась от пола! Стоящий рядом Балабанов поблёк и почти растворился, превратившись в неясный мираж, зато второй ракурс, напротив, обрёл более чёткие очертания. Перед взором Элис мелькнули какие-то серые перечёркнутые крест-накрест конструкции, пористые прямоугольные образования, а потом со всех сторон вдруг хлынул свет — девушка вынырнула в длинный, очень ярко освещённый лампами коридор. И сообразила, что находится на одном из этажей хозяйственного корпуса.

Удивительно, но она не чувствовала какого-то страха или дискомфорта. Больше всего неожиданное путешествие через перекрытия здания напоминало ей обычный сон. Причём такой сон, в котором ты понимаешь, что это не по-настоящему и волноваться не о чем: если что-то пойдёт не так, всегда можно усилием воли прервать сновидение и вернуться в обычный мир. Эля сделала несколько движений ладонями, будто туристка в море, решившая поплавать, и, загребая воздух, двинулась вперёд под самым потолком коридора. И такое движение вовсе её не пугало: с детства страшащаяся смотреть вниз с высоты, Эля довольно спокойно сейчас обозревала окрестности.

Без особого труда девушка проткнула внешнюю стену корпуса и, пролетев через открытое пространство, проникла в стационар. Далее её бреющий полёт принял некоторую осмысленность. Она протыкала стены палат и кабинетов и рассматривала их содержимое. Попался ей на пути и хирургический блок. Но в главной операционной лампы над пустым столом горели пока вполнакала, а какая-то медсестра деловито раскладывала специальные инструменты по кюветам. Видимо, плановые операции ещё не начались, что вселило в Элю некоторый оптимизм.

Осмотр первого этажа ничего не дал, поэтому Элис поднялась на второй.

И там почти сразу наткнулась взглядом на знакомый силуэт. Вначале она даже не поверила в свою удачу.

Младен сидел на кушетке, опираясь на подушку, которую он подложил под спину для удобства. Одет он был уже не в обычную стационарную пижаму, а в короткий бесформенный халат. В руках парень держал раскрытую книгу, которую читал.

Эля рассмотрела это, когда проплывала под потолком, тут же опомнилась и сделала руками пассы, чтобы затормозить. Что ей и удалось. Теперь она парила возле ультрасовременной люстры, похожей больше на арт-объект, чем на источник света.

Младен, будто почувствовавший чьё-то присутствие, вдруг оторвался от чтения и покрутил головой по сторонам.

— Я тут! — хотела застенчиво сообщить Эля с высоты, но ничего не вышло. Губы шевелились беззвучно.

«Может, кинуть в него чем?» — пришла девушке новая, не очень-то мудрая мысль. Она даже осмотрелась, но что можно было найти на потолке? Да и вряд ли это что-то смогло бы оказаться в руках призрака. Вероятнее всего, пальцы Эли прошли бы через предмет как через туман: так же, как её эфемерное тело пролетало сквозь твёрдые преграды.

Младен тем временем пожал плечами и продолжил чтение.

Эля обратила внимание, что полы его короткого халатика раскрылись, обнажая худые и тонкие ноги. Эта деталь показалась ей почему-то очень трогательной, сердце защемило от нового тёплого чувства, а на глаза даже навернулись слёзы.

«Ещё немного — и парня увезут на операцию, которая выглядит ну очень подозрительной!» — тревожно подумалось Эле.

Почему у неё возникли эти сомнения и отчего она вообще устроила весь сыр-бор с возвращением в клинику и спасением Младена? Что за прозрение накрыло Элю, когда она встретила у парка тюльпанов Балабанова?

Очень просто.

Эля давно уже решила относиться к своим необъяснимым способностям с уважением. Не раз аномально обострившийся слух или чтение мыслей собеседника, да хотя бы горячие кнопки помогали ей выпутаться из, казалось бы, безвыходных ситуаций. Так почему она должна игнорировать очередные сигналы её подсознания, которые она получила после встречи с Младеном?