Город грехов (СИ)

Зак шёл рядом с ней, всматриваясь в тёмную улицу и не поворачивая головы. Его одолевали столько противоречивых чувств, что мысли никак не хотели устаканиваться. Для начала — жалость, что такая юная девушка тащит на себе инвалида. Потом — грусть, осознание того, что контуженного ветерана войны попросту бросили на самовыживание. И, наконец, жуткое чувство стыда, выжигающее грудь. Потому что кто-то на войне терял здоровье, а кто-то, как Заккари второй, нажился просто до неприличия, торгуя оружием и приобретая связи, на которых потом и построил свою «империю»…

— Мне так жаль, Ребекка, — всё, что смог из себя выдавить Грант, и она лишь коротко кивнула:

— Мне тоже.

Некоторое время они шли молча, погружённый каждый в свои мысли. Засунув руки в карманы и смотря лишь себе под ноги — словно оба были до ужаса смущены создавшейся ситуацией. А впрочем, так оно и было. Когда девушка и её странный провожатый свернули на её родную улицу, она всё-таки нарушила неловкое молчание:

— Возможно, я сейчас проявлю жуткую бестактность, но мне не уснуть сегодня, если ты не объяснишься, — решиться на такие слова было непросто, однако Бекки не могла отделаться от назойливых воспоминаний о тёмном силуэте в углу зала во время пятничных выступлений и, особенно, о той поддержке, что он оказал на прошлой неделе, — Я знаю, что ты приходишь в «Полночь» постоянно, уходишь сразу после моего номера и всегда оставляешь чаевые. А теперь ещё и вступился за меня перед сестрой, и у меня просто полная каша в голове. Объясни, пожалуйста, чем же «второсортная певичка» заслужила такое внимание самого сына Большого Змея?

— Никогда меня так не называй, Ребекка, — на полном автомате отреагировал Зак, буквально прорычав злую фразу. Тут же отругал себя за этот тон, из-за которого девушка вздрогнула всем телом и словно сжалась в комочек, ускорив шаг, — Прости. Но я не понимаю твоих претензий, что, приятней петь перед толпой пьянчуг или срывать больное горло для тех, кто этого не способен оценить?

— А что, было так заметно? — грустно выдавила из себя Бекки, понимая, что вот она, причина — жалость. Банальная, глупая, постыдная жалость… И нечего придумывать себе чушь.

— Для того, кто не глухой — да. Давай закроем тему, хорошо? Я приходил, потому что мне нравился твой голос, и помог сегодня тоже лишь поэтому. Точка.

Ему стало ужасно тоскливо от мысли, что отныне он такой радости лишён. Единственное, чего стоило ждать всю неделю, теперь ему недоступно. Не выйдет больше тенью скользнуть к своему столику, заказать для виду стакан виски и закурить сигару в ожидании её выхода. Потому, как теперь его узнает в лицо каждая крыса в этом вшивом кабаке, что плохо отразится на его и так подмоченной репутации. Теперь этот бизнес отчасти и Змей, так что, его рентабельность превыше всего. Порядок — на первом месте. Чувства… чувств вообще быть не должно, тем более таких навязчивых, настойчиво взывающих поднять, наконец, взгляд от серой дороги на свою спутницу, насладиться её теплом ещё разок.

— Я так понимаю, больше не придешь? — тяжело вздохнула Бекки, также осознавая всё, что произошло этим вечером, — В таком случае, нам стоит договорится о следующей встрече, потому как мы на месте, — она остановилась и кивнула на небольшой домик за классическим белым заборчиком, ничем не выделяющийся среди других на улице.

— Что? — не сразу сообразил Грант, и лёгкая искорка давно позабытой надежды затеплилась в груди. Неужели она не боится, неужели способна на что-то большее, чем просто благодарность…

— Деньги, — пояснила, закатив глаза, Бекки, — Мне нужно знать, где искать тебя, когда я соберу свой долг. Думаю, через неделю я справлюсь с этим.

«На выступление в среду надеяться не приходится, вряд ли будет много народу. Но у меня как раз предстоит расчёт за месяц занятий с миссис Левински, так что должно хватить. Достаточно я уже наворотила, чтобы тянуть дольше».

Заккари с лёгким прищуром окинул её скептичным взглядом. Мысленно буквально пиная себя за каждый момент слабости, допущенный сегодня. За то, что вообще стоит в этом милом тихом райончике рядом с прилежной девочкой, которая наверняка днём возится в саду, а по воскресеньям слушает проповеди в церкви: как и положено таким вот «одуванчикам». Большей противоположности его жизни и представить сложно. Но вот, он перед ней и краем сознания продумывает лучший вариант для следующей встречи, зная, что она непременно будет. Тонкие губы изогнулись в кривой ухмылке, а глаза полыхнули коварным огоньком:

— Я сам найду тебя, Ребекка Чейз. Доброй ночи, — кивнув напоследок, Грант развернулся и двинулся обратно, быстро исчезая в темноте. Чёрный расстёгнутый плащ развевался за его спиной, словно крылья. И чёрт возьми, он ощущал себя невероятно окрылённым иллюзией власти над той, которой лишь любовался исподтишка.

— Доброй ночи… — пробормотала Бекки ему вслед, ошеломлённая таким неожиданным исчезновением и таким самонадеянным заявлением. Но вряд ли Заккари уже мог это услышать.

***