Город грехов (СИ)

Смеркалось, но выступление Бекки еще не должно было начаться. И Зак искренне надеялся, что все получиться. Что он снова придет, открыто наплевав на то, что его могут узнать. Что дождется конца песни и пройдет в гримерку, а там пусть требует хоть звезду с неба — достанет. Что угодно, лишь бы простила его обман. Да, он не достоин и волоска на этой светлой головке. Мерзкое чудовище, чьи руки по локоть в крови. Но ради нее он был готов избавиться от этой стороны своей жизни — и вчера, допрашивая механиков, понял это совершенно отчетливо. Что перемены назревали давно. И начались, когда он сбросил оковы Большого Змея со своей шеи. Ради нее. Ради девочки-радуги.

Погрузившийся в свои мысли, Зак не сразу заметил, что за ним неслышно следуют три тени. В знакомой до боли улочке снова перебиты все фонари — а может, не заменены еще с прошлого раза. Только над мелькающим вдалеке крылечком клуба горит почти перегоревшая лампочка. Ноги несли его сами, лишь бы скорей оказаться возле Бекки и вдохнуть, наконец, полной грудью.

Сзади резко навалился неожиданный груз, а на горле оказалась тонкая удавка. Помогли инстинкты и натренированные мышцы — не дав внезапному нападающему шанса задушить себя, Грант пригнулся и перекинул его через плечо, удивляясь легкости молодого паренька. Тот охнул, заваливаясь на землю, но радоваться оказалось рано.

Вторая тень, мужчина покрепче во фланелевой рубашке, хищно оскалился, перекидывая из руки в руку нож. И метнулся на своего врага, рассекая лезвием воздух. Зак, еще не до конца осознавший, что нападающих много, не успел отскочить в сторону или достать оружие, и холодная сталь полоснула по ребрам, легко вспарывая одежду и плоть. Глухо зарычав от злости, Грант перехватил руку мужчины, выворачивая её со всей возможной силой. И получил пинок в живот с другой стороны, от которого согнулся пополам, ловя ртом воздух.

— Сука, это тебе за наших парней! — раздался грубый голос над головой, и в следующий момент в скулу прилетел кулак, а во рту проступила кровь. Отшатнувшись, абсолютно дезориентированный гулом в ушах Заккари скользнул рукой за пазуху, пытаясь нащупать револьвер. Не успел, и ещё один порез холодом обжег грудь: уже целенаправленный удар в сердце соскользнул по коже, не дойдя до цели лишь чудом или природной изворотливостью Аспида. Сцепив зубы сильней, он, наконец, смог выхватить свое оружие и направить на цель, взводя курок:

— Прочь! Отошли все, или я стреляю!

Закашлявшись, сплюнул в сторону кровь, мешающую говорить. Чувствовал, как промокли рубашка и пиджак, но инстинкт самосохранения заставил сосредоточить взгляд на нападающих. Чёрт, одна из рож точно знакома — да это же еще один работник мастерской Греты Грант!

— Уходим! Уходим, парни, живо! — тени рассосались в сумерках также быстро, как возникли — а может, так показалось Гранту, у которого темнело в глазах безумно быстро.

Простонав, он шатающейся походкой направился к заднему входу в клуб: нужно скрыться с такого открытого пространства как можно быстрей. Силы покидали его вместе с каждой каплей крови и каждым нетвердым шагом. Не исключая возвращения врагов, он продолжал сжимать рукоять револьвера, дыша хрипло и рвано. Не так страшна боль, вполне себе привычная, как шум в голове и мутная пленка перед глазами.

Он не помнил, как добрался до грязной стены возле черного входа и как прислонился к ней, медленно сползая на землю. Не помнил звучащих где-то вдалеке голосов и шумных разговоров. Запомнился только стук железной двери, невесть откуда взявшийся аромат яблок с корицей и тихое:

— Заккари… Боже мой, Зак!

И маленькие, ужасно теплые руки на его лице.

15. Приват

Выступление далось Бекки с невероятным усилием. Она даже не помнила слов, которые пропела на автомате и абсолютно без эмоций. С последним аккордом просто убежала со сцены в уборную, не дождавшись аплодисментов и забыв про вежливый реверанс. Фальшивая улыбка слетела с личика, обнажая суть — бледная, с синюшными кругами под глазами, с трясущимися губами. Остатки блистательной Рейны Стоун, растоптанной своей тоской по самому желанному зрителю.

Долго и тщательно умывалась, избавляясь от следов потекшей косметики и глотая новые слезы. Успокоиться не получалось, словно в горло вцепились острые когтистые лапы, пытаясь задушить. Когда Бекки, наконец, смогла найти в себе силы и вышла из уборной, в коридорчике уже было тихо: ее номер был последним, артисты разошлись по домам. Судя по стихающим голосам в зале — посетители тоже понемногу покидали клуб. Грудь давило духотой и непонятной тревогой. Перед тем, как переодеться и последовать всеобщему примеру, Бекки решила выйти на улицу и вдохнуть свежего воздуха, пока снова не сорвалась в истерику.

Чего она точно не могла ожидать — темной фигуры, прислонившейся к стене возле двери запасного выхода. Первый укол страха тут же сменился узнаванием и паникой, обжегшей вены и уничтожившей кислород.

— Заккари! Боже мой, Зак!