Город грехов (СИ)

— Знаешь, есть миллион причин, по которым нам лучше расстаться, — начал говорить Грант, разрушая повисшую тишину, — Но я устал о них думать. К черту. Я не хочу в своей жизни дороги, на которой тебя не будет рядом. Ты — мой путь. И я буду идти им столько, сколько смогу.

Не встретив протеста, он вновь застегнул на тонком подрагивающем запястье свой браслет, сверкнувший в свете ламп. Бекки следила за этим жестом, абсолютно не дыша. Такой откровенности она никогда бы не стала от него ждать. И это было гораздо больше, чем признание любви. Он хочет быть рядом — и будет сущей глупостью сейчас сказать, что она возражает. Бекки повернула голову, и его теплые пальцы тут же скользнули по скуле порхающим движением, на что она отозвалась на силе тяготения в разы выше, чем земное. Губы встретились в полном нежности и трепета поцелуе, которого, возможно, оба ждали с первого же взгляда друг на друга.

Неспешно погружаясь в карамельную сладость, Заккари чувствовал, что в душе начался настоящий бразильский карнавал, пестрящий всеми цветами радуги. Нет больше темноты. Только этот робкий ответ Бекки и ее ласка, от которой вскипает кровь. И плевать, что разбитая губа саднит, а на языке привкус крови. Его уже ничто не остановит, не тогда, когда он смог произнести вслух то, что думает.

Его маленькая, прекрасная Amante.

Бекки поднялась со скамьи, не прерывая поцелуя и повинуясь тянущим ее за плечи рукам. Необходимо до дрожи. После стольких выплаканных слез хотелось ощутить всем сердцем, что сказанные слова это правда. Что нужна ему. И она это чувствовала, в той властности, с которой сжались пальцы на ее талии, в том усиливающемся напоре губ и языка, превращающем нежность в страсть в мгновение ока. Грудь опалило горячим воздухом от следующего короткого вдоха, и Бекки, решившись, обхватила его лицо ладонями, ожидая худшего.

Заккари чуть отстранился, но нисколько не ослабил хватку. Чтобы не дать тьме вернуться, смотрел в ее глаза, в которых расплавленным золотом светилось солнце. Он ждал, что от касания ее рук прокатится привычное отвращение, но этого не происходило. Долгое, показавшееся целой вечностью мгновение они не разрывали зрительного контакта, находя в чужих глазах свое отражение.

— Я прощаю тебя, — наконец, прошептала Бекки едва слышно, спускаясь от его лица вдоль шеи, вкладывая в касания всю нерастраченную нежность. Зак дышал все чаще, но не делал попыток прекратить это. Ладони девушки свободно гуляли по его груди, наслаждаясь ощущением. И только когда Бекки попыталась дотронуться до покрытых шрамами плеч, Зак зажмурился:

— Прошу. Только не их. Пока я не могу, — он пытался прогнать проступившие перед глазами красные круги, и Бекки не стала настаивать. Вернула ладони на его торс, поглаживая круговыми движениями, и пока этой поблажки было достаточно. Снова коснулась его губ, слизывая кровь и погружаясь в горячий плен.

Все требовательней и глубже, заявляя новые права. Зак упивался ей, как алкоголик элитным виски — не смакуя вкус, а поглощая сразу и без остатка. От теплых девичьих рук внезапное возбуждение прокатилось по нервам до самого низа живота. И унять его могла только та, что разбудила. Та, которой позволено дотрагиваться. Та, что вжималась в его грудь все тесней, выдавливая воздух.

Бекки Чейз — та, кого он любит всеми крупинками своей черной души.

Она словно не могла поверить, что границы рухнули. Что этот человек принадлежит ей ничуть не меньше, чем она ему. Растворяясь в умелых руках, уже бесстыдно приподнимающих пышную юбку, Бекки едва сдерживала свое желание ощутить его всего, узнать реакцию на каждый ее жест. Но сейчас не было времени на эксперименты. Лишь одно себе позволила: запутаться пальчиками в этих жестких черных прядях, оказавшихся просто удивительно шелковистыми. Резкий выдох, когда Зак в ответ, словно пытаясь отомстить, обхватил ее бедра своими горячими ладонями.

От потока новых ощущений, льющихся в вены и плавящих кожу, Зак сходил с ума. Никогда не позволял ничего подобного абсолютно никому, и вдруг вот так, разом, уничтожился весь порядок вещей. Оказалось, что отдавать кому-то себя тоже может быть восхитительно. Спускаясь влажными поцелуями на шею Бекки, вдыхая ее неповторимый аромат, он не мог заставить себя притормозить. Легкий укус, чтобы она трепыхнулась в его руках, пронзаемая их общим электричеством. И тихий стон его девочки-радуги, от которого застучало в висках и снесло голову совсем.