Город и город

– Она сказала, что ее зовут Бела Мар. – Дродин пожал плечами. – Да, я понимаю, но что тут скажешь?

Это был очевидный псевдоним, элегантная игра слов. Бела – бешельское имя, которое может быть как мужским, так и женским. «Мар» может сойти за фамилию. Вместе их фонемы походили на фразу «бе лай мар» – буквально «только наживка». В лексиконе рыбаков эта фраза означала «ничего особенного».

– Noms de unification, – сказал я. Понял ли меня Дродин, осталось неясным. – Расскажите нам про Белу.

Бела, Фулана, Мария – она продолжала накапливать имена.

– Она была здесь, я не знаю, года три назад? Поменьше? С тех пор я ее не видел. Она иностранка, это ясно.

– Из Уль-Комы?

– Нет. Она говорила на иллитанском, но не бегло. Она знала бешельский, иллитанский или… ну, корневой. Не слышал, чтобы она говорила на других языках. Она отказывалась сказать, откуда она. Судя по акценту – из Америки или Англии. Чем занималась, не знаю. Это не… В нашем деле много вопросов не задаешь, это грубо.

– Так что, она приходила на собрания? Была организатором? – Корви повернулась ко мне и продолжила, не понижая голоса: – Босс, я не в курсе, чем занимаются эти козлы. Даже не знаю, о чем спрашивать.

Дродин смотрел на нее. Когда мы прибыли, он помрачнел, и с тех пор выражение его лица не изменилось.

– Как я и сказал, она появилась пару лет назад. Хотела воспользоваться нашей библиотекой. У нас есть брошюры и старые книги о… ну, о городах. Многие из них больше нигде не найдешь.

– Нужно взглянуть, босс, – сказала Корви. – Выяснить, нет ли чего незаконного.

– Твою мать, я же вам помогаю! Хотите взять меня с запрещенными книгами? Из первого класса ничего нет, а то, что у нас есть из второго, доступно в Сети.

– Ладно, ладно, – сказал я и дал ему знак продолжать.

– Ну вот, она пришла. Мы с ней много разговаривали. Здесь она недолго пробыла, может, пару недель. Не спрашивайте меня, чем она еще занималась, – я без понятия. Я знаю только одно: каждый день она приходила сюда и читала книги или говорила со мной о нашей истории, об истории городов. Мы с ней обсуждали новости, наши акции и все такое. Наши братья и сестры сидят в тюрьме за свои убеждения – и здесь, и в Уль-Коме. Знаете, «Эмнести интернэшнл» на нашей стороне. Мы общаемся с нашими агентами, обучаем людей, помогаем новым иммигрантам, проводим демонстрации.

В Бешеле демонстрации за объединение проводили горстки активистов, и это были опасные мероприятия. Местные националисты, естественно, пытались их сорвать, они орали, обвиняли объединителей в предательстве, но и местные жители – в основном аполитичные – не испытывали к ним особых симпатий. В Уль-Коме все было почти так же плохо, как и здесь, но там им, скорее всего, вообще не разрешили бы собираться. Это, вероятно, приводило в ярость улькомских объединителей, но наверняка спасало их от избиений.

– Как она выглядела? Она хорошо одевалась? Какой она была?

– Да, хорошо. Модно, почти шикарно, понимаете? Выделялась среди остальных. – Он даже рассмеялся собственным словам. – И она была умна. Поначалу очень мне нравилась. Я был просто в восторге. Поначалу.

Он делал паузы, чтобы мы подстегивали его, чтобы он ничего не сообщал нам по своей воле.

– Но? – спросил я. – Что произошло?

– У нас с ней вышел конфликт – на самом деле только потому, что она наезжала на других товарищей. Я приходил в библиотеку, в комнату внизу или еще куда и видел, что кто-то из них на нее орет. Она никогда не кричала, но все равно выводила их из себя, и в конце концов я попросил ее уйти. Она была… опасной. – Еще одна пауза. Мы с Корви переглянулись. – Нет, я не преувеличиваю, – сказал он. – Вы ведь здесь из-за нее, да? Я же сказал, она опасна.

Он взял со стола фотографию и изучил ее. На его лице отразились жалость, гнев, отвращение, страх. Страх – точно. Он встал и обошел вокруг стола – нелепое действие, ведь комната была слишком мала, чтобы по ней расхаживать, – но он попытался.

– Понимаете, проблема заключалась в том… – Он отвернулся от нас и выглянул в окошко. За ним виднелись очертания города – то ли Бешеля, то ли Уль-Комы, то ли их обоих вместе.

– Она спрашивала про самый безумный бред – бабушкины сказки, слухи, городские легенды и прочую ерунду. Я не принимал это в расчет, этим дерьмом многие интересуются, а она, несомненно, была умнее тех психов, которые на этом помешаны. Я решил, что она просто выясняет, что к чему, осваивается.

– Вам не было любопытно?

– Было, конечно. Девушка-иностранка – умная, таинственная? Увлеченная? – Он посмеялся над тем, как сказал это. – Конечно. Меня интересуют все, кто сюда приходит. Кто-то ни хрена не рассказывает, с кем-то можно поговорить. Но я не возглавлял бы это отделение, если бы выжимал из людей инфу. Тут есть женщина, гораздо старше меня… я периодически встречаю ее здесь уже пятнадцать лет. Не знаю ни ее настоящего имени, ни чего-то еще. Ладно, это плохой пример, ведь она почти наверняка одна из вас, ваш агент, ну вы понимаете. Я не задаю вопросов.

– А чем именно она увлекалась, эта Бела Мар? И почему вы ее выгнали?