Город и город

– Что вы делаете? – Они уставились на меня. Милиционер, стоявший позади, указал на мой бейдж туриста. – Что вы делаете?

– Меня интересует археология.

– Ни хрена. Вы кто?

Щелчок пальцами – предъявите документы. Несколько не-видящих нас пешеходов-бешельцев, вероятно сами того не осознавая, перешли на другую сторону улицы. Мало что тревожит так сильно, как неприятная ситуация, разворачивающаяся рядом, за границей. Хотя было уже поздно, неподалеку находилось несколько улькомцев, но они предпочитали не слушать наш разговор. Кто-то остановился, чтобы посмотреть.

– Я… – Не договорив, я протянул им мои документы.

– Те Аддер Борло.

– Более-менее.

– Полиция? – Они в полном недоумении уставились на меня.

– Я помогаю милиции в рамках международного расследования. Советую вам связаться со старшим детективом Даттом из отдела убийств.

– Твою мать. – Они отошли, чтобы я не мог их слышать, и посовещались. Один из них связался с кем-то по рации. Было уже слишком темно, чтобы фотографировать Бол-Йе-ана камерой: камера моего дешевого мобильника это не потянула. До меня долетел мощный запах какой-то уличной еды: он уже начинал лидировать в качестве главного претендента на звание «аромат Уль-Комы».

– Порядок, инспектор Борлу. – Один из них вернул мне документы.

– Извините, – сказал его коллега.

– Все нормально. – Они – раздраженные – чего-то ждали. – Все равно я возвращаюсь в гостиницу.

– Мы вас проводим, инспектор.

Помешать им я был не в силах.

Датт заехал за мной на следующее утро, когда я пил в обеденном зале «традиционный улькомский чай», в который были добавлены сладкие сливки и какая-то неприятная пряность. Он обменялся со мной любезностями, спросил, как мне понравился мой номер. И только когда я сел в его машину и он рванул с места – быстрее и яростнее, чем вчера его водитель, – только тогда он наконец сказал:

– Зря вы вчера так сделали.

* * *

Большинство преподавателей и студентов Университета имени принца Уэльского, участвовавших в программе «Археология Уль-Комы», находились в Бол-Йе-ане. Менее чем за двенадцать часов я оказался на месте раскопок уже дважды.

– О встрече я не договаривался, – сказал Датт. – Я говорил с профессором Рошамбо, главой проекта. Он знает, что мы снова приедем, но остальных я решил встретить случайно.

Вчера вечером я разглядывал раскопки издали, но сейчас, подойдя к ним поближе, я увидел, что от зевак их загораживает забор. Снаружи по периметру были расставлены милиционеры, внутри находились охранники. Значок Датта позволил нам немедленно попасть в небольшой комплекс временных офисов. У меня был список преподавателей и студентов. Сначала мы пошли в кабинет Бернара Рошамбо. Он оказался сухощавым человеком примерно на пятнадцать лет старше меня. По-иллитански он говорил с сильным квебекским акцентом.

– Мы все потрясены, – сказал он. – Я не знал девушку, вы понимаете? Только видеть в общей комнате. По репутации. – Его кабинет находился в блок-контейнере; папки и книги на временных полках, фотографии его самого на разных раскопках. Снаружи, беседуя, мимо прошли какие-то молодые люди. – Если мы чем-то можем помочь, конечно. Я сам многих студентов не знаю. Знаю, но не очень хорошо. У меня сейчас три аспиранта. Один в Канаде, остальные двое, кажется, вон там. – Он указал в направлении главного участка раскопок. – Их я знаю.

– А Родригес? – спросил я. Он непонимающе посмотрел на меня. – Иоланда? Одна из ваших студентов? Вы ее видели?

– Инспектор, она не в числе моих троих. Боюсь, я мало чего могу вам сообщить. Мы… Она пропала?

– Да. Что вам о ней известно?

– О господи. Она пропала? Я ничего о ней не знаю. Махалия Джири была мне известна из-за ее репутации, конечно, но мы буквально ни словом не обмолвились – если не считать вечеринки по случаю приезда новых студентов несколько месяцев назад.

– Это было гораздо раньше, – заметил Датт.

Рошамбо уставился на него.

– Ну вот… Следить за ходом времени просто невозможно. Нет, серьезно? Я могу рассказать вам про нее все то, что вы уже знаете. Ее руководитель – вот кто вам нужен. Вы Изабель уже видели?

Он приказал секретарю распечатать для нас список преподавателей и студентов. Я не стал ему говорить, что такой список у нас уже есть. Датт не предложил мне его, и я взял его сам. Судя по именам, двое археологов – в соответствии с требованиями закона – были улькомцами.

– В деле Джири у него алиби, – сказал Датт, когда мы ушли. – В этом смысле он – один из немногих. У большинства, вы понимаете, была ночь, никто ни за кого не может поручиться, так что по крайней мере с точки зрения алиби все они в жопе. А он приблизительно в то время, когда ее убили, общался по телефону с коллегой из далекого часового пояса. Мы проверяли.

Мы искали кабинет Изабель Нэнси, когда кто-то окликнул меня по имени. Мимо временных комнат к нам спешил подтянутый мужчина лет пятидесяти с небольшим.

– Вы инспектор Борлу? – Он бросил взгляд на Датта, но увидел улькомские знаки различия и снова посмотрел на меня. – Мне сказали, что, возможно, вы приедете. Я рад, что мы с вами пересеклись. Я Дэвид Боуден.