Город и город

Второе дело касалось человека, который убил свою жену, а когда мы его накрыли, то он, отупев от ужаса, совершил брешь — вошёл в магазин в Бещеле, переоделся и вышел в Уль-Коме. Его случайно не задержали в тот же миг, но мы быстро поняли, что случилось. При такой его чрезмерной лиминальности ни мы, ни наши уль-комские коллеги не желали к нему прикасаться, хотя и мы, и они знали, в каком доме в Уль-Коме он прячется. Его забрала Брешь, и он тоже исчез.

Этот запрос я делал впервые за долгое время. Я представил доказательства. Обращался, соблюдая вежливость, в той же мере к уль-комским членам, как и к бещельским. А также к наблюдающей силе, которая, конечно, должна была незаметно присматривать.

— Она проживала в Уль-Коме, а не в Бещеле. Выяснили это, когда поняли, что нашли именно её. Корви выяснила, я имею в виду. Жила там более двух лет. Писала диссертацию.

— Что она изучала? — спросил Бурич.

— Она была археологом. Ранняя история. Прикреплена к раскопкам. Обо всём этом есть в ваших папках.

Маленькая рябь, по-разному повторившаяся среди бещельцев и улькоман.

— Вот таким образом она попала туда, даже при блокаде.

Для образовательных и культурных связей имелись некоторые лазейки и исключения. В Уль-Коме постоянно ведутся раскопки, исследовательские проекты там непрерывны, их земля намного богаче, чем наша, необычными артефактами времён, предшествовавших Кливажу. Авторы книг и участники конференций спорят, является ли этот перевес случайным совпадением или доказательством специфичности Уль-Комы. Уль-комские националисты, конечно, настаивают на последнем. Махалия Джири была связана с долгосрочными раскопками в Бол-Йеане, на западе Уль-Комы, площадке столь же важной, как Теночтитлан и Саттон-Ху[6] которая активно разрабатывалась с момента её открытия почти сто лет назад.

Для моих соотечественников, занимающихся историей, было бы чудесно, будь эта область штрихованной, но, хотя парк, на краю которого она находится, отчасти таков и штриховка подходит довольно близко к тщательно распаханной земле, полной сокровищ, а тонкая полоска сплошного Бещеля даже разделяет секции Уль-Комы, находящиеся на этой территории, сами раскопки не штрихованы. Некоторые бещельцы готовы утверждать, что однобокость — вещь хорошая, что, располагай мы вполовину таким богатым пластом исторического щебня, как Уль-Кома, — чем-нибудь вроде множества смешанных фигурок шила-на-гиг[7], остатков часовых механизмов, мозаичных осколков, наконечников топоров и загадочных обрывков пергамента, освящённых слухами о нарушениях физических законов и невероятных эффектах, — мы бы его просто продали. Уль-Кома, по крайней мере, с её приторным ханжеством по отношению к истории — явной компенсацией вины за темпы перемен, за вульгарную энергию многих сторон её развития в последнее время, — с её государственными архивистами и ограничениями на экспорт, сохраняла своё прошлое несколько защищённым.

— Бол-Йеаном занимается группа археологов из Университета принца Уэльского в Канаде, к которой была причислена и Джири. Её руководительница живёт в Уль-Коме наездами на протяжении нескольких лет — Изабель Нэнси. Их там живёт целая куча. Иногда они организуют конференции. Через каждые несколько лет проводят их даже в Бещеле — нечто вроде утешительного приза для наших земель, несохранивших остатков прошлого. Последняя крупная конференция состоялась некоторое время назад, когда был обнаружен последний выброс артефактов. Я уверен, все это помнят.

Та находка освещалась в международной прессе. Коллекция тут же получила какое-то название, но я его вспомнить не мог. Она включала в себя астролябию и какую-то штуковину с зубчатой передачей, замысловатое устройство, столь же безумно специфичное и анахроничное, как Антикитерский механизм[8], к которому было приковано так много мечтаний и спекуляций и назначение которого, похоже, никто не был в состоянии восстановить.

— Так что за история с этой девушкой?

Вопрос задал улькоманин, толстяк лет пятидесяти, в рубашке, оттенки которой поставили бы под вопрос её законность в Бещеле.

— Она базировалась там, в Уль-Коме, несколько месяцев, занимаясь своими исследованиями, — сказал я. — Сначала, ещё до приезда в Уль-Кому, она побывала в Бещеле на конференции около трёх лет назад. Возможно, вы помните, здесь состоялась большая выставка артефактов и материалов, одолженных в Уль-Коме, и на протяжении целой недели или двух проводились совещания и тому подобное. Тогда много народу приехало отовсюду — учёные из Европы, Северной Америки, из Уль-Комы и всё такое.

— Конечно, помним, — сказал Ньисему. — Многие из нас в этом участвовали.

Разумеется. Были подготовлены стенды различных государственных комитетов и неправительственных организаций; участие в конференции приняли министры правительства и оппозиция. Премьер-министр выступал с приветственной речью, Ньисему официально открыл экспозицию в музее, и для всех серьёзных политиков присутствовать там было необходимо.