Город и псы. Зеленый Дом

– Конечно, Чунгита, – извиняющимся тоном сказал арфист. – Я имел в виду не тебя одну, а всех нас. Понятное дело, никто не мог предвидеть.

– Уже девять часов, маэстро, – сказал Молодой. – вы наделаете себе вреда, давайте я схожу за такси.

– Говорят, вы были на «ты» с моим дядей? – сказал Семинарио. – Расскажите им, старина, об этом великом пьюранце, о мужчине, какого больше не сыщешь.

– Только в жандармерии еще остались настоящие мужчины, – заявил сержант.

– Подвыпив, он заразился от Семинарио, – сказал Болас. – Тоже заладил про настоящих мужчин.

Арфист покашлял – в горле першит, дайте-ка выпить глоточек. Хосефино налил ему стакан пива, и дон Ансельмо подул на пену, выпил и крякнул. Больше всего привлекала внимание людей выносливость Чапиро. И еще то, что он был таким честным. Семинарио просиял и, обнимая старика, – вот видите, что он говорил?

– Он был задира и недоумок, но у него была фамильная гордость, – признал Молодой.

Когда он верхом возвращался с поля, девушки поднимались на башню, чтобы поглядеть на него, хотя это им было запрещено. Чапиро сводил их с ума, и дон Ансельмо отпил еще глоток. А в Санта-Мария-де-Ньеве лейтенант Сиприано тоже сводил с ума индианок, и сержант тоже отпил еще глоток.

– Когда ему в голову ударяло пиво, его всегда подмывало поговорить об этом лейтенанте, – сказала Дикарка. – Он им восхищался.

Он лихо подъезжал, поднимая пыль, и, осадив коня, заставлял его опускаться на колени перед девушками. Вместе с Чапиро входила сама жизнь, грустные веселели, радостные еще больше радовались, а какая выносливость – он поднимался, спускался, играл, пил, опять поднимался то с одной, то с двумя сразу и так всю ночь напролет, а на рассвете возвращался на свою ферму и, не сомкнув глаз, принимался работать, железный был человек, и дон Ансельмо попросил еще пива. А один раз лейтенант Сиприано при нем сыграл в русскую рулетку, и сержант ударил себя в грудь и посмотрел вокруг, как бы ожидая аплодисментов. И кроме того, Чапиро был единственным, кому смело можно было поверить в долг, единственным, кто заплатил ему все до последнего сентаво. Деньги, говаривал он, существуют для того, чтобы их тратить, и не было человека щедрее его, он всех угощал, никогда не жмотничал и каждому встречному повторял одно и то же: спасибо дону Ансельмо, это он принес цивилизацию в Пьюру. Но лейтенант Сиприано сделал это не на спор, а просто так, со скуки, – осточертело ему в лесах.

– Но, наверное, это был один обман, – сказала Дикарка. – Наверное, в его револьвере не было пуль, и он сделал это только для того, чтобы жандармы его больше уважали.

И это был его лучший друг: когда он столкнулся с ним в дверях «Королевы», Чапиро обнял его – какое несчастье, брат, он узнал обо всем, когда уже было поздно, а если бы он был в то время в Пьюре, его не сожгли бы, уж он сумел бы поставить на место священника и гальинасерок.

– О каком несчастье говорил Чапиро, арфист? – сказал Семинарио. – По какому поводу он выражал вам сочувствие?

Дождь лил как из ведра, и лейтенант – разве это жизнь, ни женщин, ни кино, если заснуть в лесу, из брюха дерево вырастет, он с побережья, и здесь ему все постыло, чтобы эта сельва провалилась в тартарары, мочи нет больше, пропади все пропадом, и вытащил револьвер, два раза повернул барабан, приставил дуло к виску и спустил курок. Тяжеловес говорил – знаем мы эти фокусы, в нем не было пуль, но пули были, он это точно знает, и сержант опять ударил себя в грудь.

– Несчастье? – сказала Дикарка. – Это с вами что-нибудь случилось?

– Нет, мы вспоминали об одном замечательном человеке, девушка, – сказал дон Ансельмо. – О старике Чапиро Семинарио, который умер три года назад.

– А, арфист, видите, какой вы обманщик, – сказал Обезьяна. – Нам не захотели рассказать про Зеленый Дом, а теперь проговорились. Ну так как же было дело с пожаром?

– Что вы, ребята, – сказал дон Ансельмо. – Какой вздор, какие глупости.

– Опять вы заартачились, старина, – сказал Хосе. – Да ведь вы только что говорили о Зеленом Доме. Куда же еще приезжал Чапиро на своем коне? Какие еще девушки выходили посмотреть на него?

– Он приезжал на свою ферму, – сказал дон Ансельмо. – А выходили посмотреть на него сборщицы хлопка.

Сержант постучал по столу, смех стих, Чунга принесла еще поднос с бутылками пива, а лейтенант Сиприано преспокойно продул ствол пистолета, они смотрели и глазам своим не верили, и вдребезги разбился стакан, который Семинарио запустил в стену: лейтенант Сиприано – сын шлюхи, невозможно терпеть, чтобы этот чоло всех перебивал.

– Он опять обругал его по матери? – часто моргая, сказала Дикарка.

– Не его, а этого лейтенанта, – сказал Молодой.

– Давайте сыграем в русскую рулетку, сеньор Семинарио, – с полным спокойствием предложил сержант. – Вы за своего Чапиро, а я за лейтенанта Сиприано. Посмотрим, кто настоящий мужчина.

IV

– Вы думаете, что лоцман удрал, господин лейтенант? – сказал сержант Роберто Дельгадо.