Город и звезды

— Потому что мы боимся — боимся чего-то, происшедшего в самом начале нашей истории. Я об этом догадывался и в своем мнении утвердился, будучи в Лисе. Должны ли мы все время, как трусы, укрываться в Диаспаре, притворяясь, что ничего иного не существует, и все из-за того, что миллиард лет назад Пришельцы отбросили нас к Земле?

Он прямо указал на источник скрытого страха — страха, которого он никогда не разделял и поэтому мог полностью осознать всю его значимость. Теперь пусть поступают, как знают: он высказал свое понимание истинного положения вещей.

Президент взглянул на Элвина с серьезным видом.

— Есть ли у тебя что сказать сверх уже сказанного, — спросил он, — прежде, чем мы решим, что делать дальше?

— Только одна просьба. Я хотел бы отвести этого робота к Центральному Компьютеру.

— Но почему? Ты же знаешь, что Компьютер полностью в курсе всего, происходящего в этом помещении.

— Я все же хотел бы пойти к нему, — вежливо, но упрямо ответил Элвин. — На это я прошу разрешения и у Совета, и у Компьютера.

Прежде, чем Президент успел возразить, в зале раздался чистый, мягкий голос. Элвин слышал его впервые в жизни, но сразу же понял, кому он принадлежит. Информационные машины, являвшиеся не более чем удаленными фрагментами этого грандиозного интеллекта, могли беседовать с людьми — но их голос не обладал этим тембром, в котором слышались безупречная мудрость и авторитет.

— Пусть он придет ко мне, — сказал Центральный Компьютер.

Элвин посмотрел на Президента и, великодушно не пытаясь развить победу, спросил:

— Разрешаете ли вы мне удалиться?

Президент окинул взором Зал Совета и, не обнаружив несогласия, ответил с некоторой растерянностью в голосе:

— Что ж, очень хорошо. Служители проводят тебя и потом приведут обратно. К тому времени мы закончим наше обсуждение.

Элвин слегка поклонился в знак благодарности. Огромные двери распахнулись, и он вышел из зала. Джезерак сопровождал его. Когда двери опять задвинулись, Элвин повернулся к наставнику.

— Как ты думаешь, что сейчас предпримет Совет? — спросил он беспокойно.

Джезерак улыбнулся.

— Как всегда, не терпится? — сказал он. — Не знаю, стоит ли обращать внимание на мои догадки, но, думаю, они примут решение запечатать Гробницу Ярлана Зея, чтобы никто больше не смог повторить твое путешествие. Тогда Диаспар останется, как и был, недосягаемым для внешнего мира.

— Этого-то я и боялся, — сказал Элвин с горечью.

— А ты все еще надеешься не допустить такого оборота событий?

Элвин ответил не сразу; он знал, что Джезерак прочел его мысли, но, по крайней мере, наставник не мог предугадать его планов, поскольку таковых и не было. Наступил момент, когда оставалось только импровизировать и осваивать каждую новую ситуацию по мере ее развития.

— А ты обвиняешь меня? — сказал вдруг Элвин, и Джезерак был удивлен новыми нотками в его голосе.

Это был след смирения, слабый намек на то, что Элвин впервые ищет одобрения у своих ближних. Джезерак был тронут, но одновременно ему хватило мудрости, чтобы не принимать это всерьез. В Элвине ощущалась напряженность, и нечего было полагать, что нрав его может надолго смягчиться в сколько-нибудь обозримом будущем.

— Это очень непростой вопрос, — произнес Джезерак медленно. — Мне так хочется сказать, что все знания обладают ценностью, а ты, без сомнения, немало добавил к нашим знаниям. Но из-за тебя возникли и новые опасности, а как знать, что окажется более важным на долгом пути? Часто ли ты думал над этим?

Несколько секунд учитель и ученик задумчиво разглядывали друг друга, и каждый, вероятно, смог лучше, чем прежде, представить себе точку зрения другого. Затем, в едином порыве, они вместе шагнули к длинному проходу, выводящему прочь из Зала Совета, а их эскорт терпеливо следовал позади.

Элвин знал, что этот мир — не для человека. Длинные, широкие коридоры тянулись, устремленные в бесконечность, залитые голубым сиянием — столь яростным, что оно болезненно слепило глаза. По этим огромным проходам в течение всей своей вечной жизни двигались роботы Диаспара; эхо человеческих шагов слышалось здесь, наверное, не чаще одного раза в столетие.

Это был подземный город, город машин, без которых Диаспар не мог бы существовать. В нескольких сотнях метров отсюда коридор выходил в круглый зал диаметром свыше километра, потолок которого поддерживался исполинскими колоннами, рассчитанными еще и на невероятную тяжесть Центральной Энергостанции. Именно там, согласно картам, пребывал вечный страж судьбы Диаспара — Центральный Компьютер.

Да, зал был на месте и оказался даже обширнее, чем Элвин осмеливался предположить — но где же Компьютер? Элвин почему-то ожидал, что столкнется с одной гигантской машиной, хотя и сознавал всю наивность такого представления. Открывшаяся грандиозная, но совершенно непонятная панорама заставила его оцепенеть в удивлении и растерянности.