Город и звезды

— Вот вкратце наша история. Видишь ли, даже в Века Рассвета мы мало имели дела с городами, хотя их жители часто посещали нашу страну. Мы им никогда не препятствовали в этом. Многие из наших самых выдающихся людей прибыли из других мест. Но когда началось умирание городов, мы не захотели вмешиваться в их распад. С прекращением передвижения по воздуху остался лишь один путь в Лис — вагонная система из Диаспара. С вашей стороны она была закрыта при постройке парка, — и вы забыли о нас. Но мы помнили о вас всегда. Диаспар поразил нас. Мы ожидали, что он пойдет по пути прочих городов; вместо этого он добился стабильного состояния, которое может продержаться не меньше, чем сама Земля. Не скажу, что ваша культура нас восхищает, но мы рады, что пожелавшие ускользнуть смогли это сделать. Это путешествие проделало больше людей, чем ты думаешь, и все они были выдающимися личностями, приносившими в Лис нечто ценное.

Голос замолк, скованность исчезла, и Элвин снова стал самим собой. Он с удивлением обнаружил, что солнце давно скрылось за деревьями, и на восточный небосклон уже надвигается ночь. Откуда-то раздался гулкий удар большого колокола. Вибрирующий звук медленно расплывался в тишине, напряженно зависая в воздухе и насыщая его загадками и предчувствиями. Элвин заметил, что слегка дрожит — не от первого дуновения вечерней прохлады, а от благоговения и изумления перед всем, что открылось ему. Было очень поздно, и он находился вдали от дома. Ему внезапно захотелось вновь увидеть друзей, оказаться в Диаспаре, среди привычного окружения.

— Я должен вернуться, — сказал он. — Хедрон… мои родители… они будут ждать меня.

Это не было полной правдой; Хедрон, конечно, будет раздумывать, что с ним произошло, но никто другой, насколько было известно Элвину, не знал о его уходе из Диаспара. Он не мог бы объяснить причину этого небольшого обмана и устыдился своих слов, едва произнеся их.

Серанис задумчиво взглянула на него.

— Боюсь, это будет не так легко, — сказала она.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Элвин. — Разве вагон, доставивший меня сюда, не сможет вернуться?

Он все еще не хотел смириться с мелькнувшей на миг мыслью, что может быть задержан в Лисе против воли. Серанис впервые показалась несколько смущенной.

— Мы говорили о тебе, — сказала она, не поясняя, кто это «мы», и как проходил разговор. — Если ты вернешься в Диаспар, о нас узнает весь город. Ты окажешься не в силах сохранить нашу тайну, даже если пообещаешь молчать.

— А зачем вам нужно ее хранить? — спросил Элвин. — Без сомнения, для обоих наших народов будет лучше встретиться вновь.

Серанис выглядела недовольной.

— Мы так не думаем, — сказала она. — Если открыть путь, нашу страну заполонят любопытные бездельники и искатели сенсаций. Пока что лишь лучшие из ваших людей смогли добраться до нас.

Этот ответ источал такое неосознанное и притом основанное на ложных предположениях превосходство, что Элвин почувствовал, как раздражение постепенно вытесняет былое беспокойство.

— Это неправда, — сказал он прямо. — Уверен, что в Диаспаре не найдется другого человека, способного покинуть город даже при большом желании, даже если он будет знать, что существует возможность вообще куда-либо попасть. Если вы отпустите меня, для вас это не будет иметь значения.

— Это не мое решение, — пояснила Серанис, — и ты недооцениваешь силу рассудка, если думаешь, что барьеры, удерживающие твой народ в городе, непробиваемы. Впрочем, мы не хотим удерживать тебя здесь насильно, но если ты вернешься в Диаспар, мы должны будем стереть все воспоминания о Лисе из твоего сознания. — Она на миг заколебалась. — Ранее этого никогда не делалось: все твои предшественники остались здесь.

Этот выбор был неприемлем для Элвина. Он хотел изучить Лис, узнать все его тайны, выяснить, чем он отличается от его родины, но не менее решительно он был настроен вернуться в Диаспар, чтобы доказать друзьям, небеспочвенность своих мечтаний. Он не понимал причин этой тяги к секретности, но даже поняв их, он бы не изменил своего поведения.

Он сообразил, что должен выиграть время или как-нибудь убедить Серанис, что невыполнимости ее требований.

— Хедрон знает, где я, — сказал он. — Вы не можете стереть и его память.

Серанис улыбнулась. Улыбка была приятной и при любых иных обстоятельствах вполне дружелюбной. Но Элвин впервые ощутил за ней подавляющую и неумолимую силу.

— Ты недооцениваешь нас, Элвин, — возразила она. — Это будет очень легко. Я могу добраться до Диаспара быстрее, чем пересечь Лис. Другие люди приходили сюда, и некоторые из них тоже говорили друзьям, куда они отправляются. Однако друзья позабыли их, и они исчезли из истории Диаспара.

Со стороны Элвина было бы глупо не принять во внимание эту вполне очевидную возможность. Интересно, сколько раз за миллионы лет, прошедшие со времени разделения двух цивилизаций, люди из Лиса проникали в Диаспар, чтобы сохранить их ревниво оберегаемый секрет? И насколько велика была умственная мощь, которой обладали и которую без колебания использовали эти странные люди?