Город из стекла (СИ)

Ден зажмурился и стиснул зубы. Искры от бенгальских огней обожгли кожу. Пускай. Пусть за Новым годом следует Восьмое марта, а там тянутся летние каникулы без конца и без края. Апельсины, мороженое, игра в классики, соленые брызги и песочные замки…

Нет, все-таки плохо у него с фантазией. Ден едва дышал, а краски, вспыхнув всего на миг, угасали. И снова в груди становилось тяжело от дурманящего маслянистого запаха.

Помоги! прошептал он, сам не понимая, кого зовет: мать, Адель, Каннон16. Или ту женщину, с которой они будто прожили вместе полвека, хотя на самом деле знакомы совсем чуть-чуть.

Настя, помоги…

И она появилась – теплым ветром в яблоневых цветах, отблеском солнца на золоченых куполах. И когда Ден наконец-то осмелился открыть глаза, в снежной пустоте начали мало-помалу проступать очертания больничной палаты. Те же бумажные шторы с едва заметным серебристым узором, обои мягкого мятного оттенка. Только Вика лежала уже не на больничной койке, а в своей кроватке – снова маленькая, с короткими хвостиками и смешной пижаме с единорожками.

Через открытое окно с улицы тянуло ароматом какао – все правильно, они ведь раньше жили неподалеку от шоколадной фабрики, теперь он вспомнил. И Вика хвасталась подружкам в садике, что по утрам брат покупает ей в ближайшей пекарне хрустящий круассан, а запивать можно просто воздухом, так вкуснее.

Ден даже вздрогнул, когда снизу показалась огромная связка разноцветных шаров. Прямо как из детства: сочные, яркие цвета, без уродливых диснеевских персонажей на фольге. А внизу вместо корзинки болтался ярко-желтый зонтик.

– Вик, поди сюда, смотри скорее! – он обернулся, но Вика продолжала спать. И тоненькая ниточка жизни вышивала ее пульс на черном мониторе: стежок наверх, два стежка вниз, снова наверх…

Ничего. Когда он проснется, он ей обо всем расскажет. И о том, что брат теперь, можно сказать, почти волшебник. По крайней мере, что теперь ей можно не бояться кошмаров и страшной бяки-буки под кроватью. И что он не сердится на нее, вот ничуточки. И больше никогда не пропадет так надолго.

Последние отблески фейерверка таяли в ночном небе, но разноцветные всполохи все еще кружили на стенах. Из-за них тени, залегшие на лице спящей девочки, казались еще глубже.

Может быть, поэтому он не заметил, как дрогнули длинные темные ресницы.

Эпилог

Незаметно пролетел месяц, потом другой.

Виен все-таки уволился, и на его место всеми правдами и неправдами уговорили пойти Пашку – не навсегда, конечно же, а пока не найдется новый желающий делать очень большую работу за очень маленькие деньги. Адель активно посылала запросы в центр, но ответа пока не было. Неудивительно.

Игорь после того единственного сеанса так и не появился. Пашка раз проболтался, что уехал, вроде работу нашел. Все дальнейшие попытки Дениса хоть что-то разузнать о загадочном экстрасенсе в пальто ни к чему не привели.

– Я же говорила, он мне не брат… – вспылила Тоня, когда он в очередной раз допек ее своими расспросами. Сказала и осеклась, наткнувшись на мрачный взгляд Павла. – Ну, в смысле, не настоящий… Вечно появляется, когда захочет. Потом так же неожиданно срывается, по нескольку лет от него ни весточки… Может, с папой общается, не знаю.

Отец, к Тониному ужасу, все-таки женился. На той самой высохшей мымре, как она ее называла, с фамилией, напоминавшей название лекарства от насморка. Тонька поначалу всерьез ушла из дома и подбила на семейную забастовку брата. Оба пару недель дневали и ночевали в офисе, благо что через дорогу в спортзале была и сауна, и душевая. Учитывая, что пассия Иван Иваныча отжала у него квартиру, и тому тоже временно пришлось переехать в свою каморку со всеми вещами, видок у офиса был тот еще, из-за чего принимать клиентов временно пришлось в местном кафе неподалеку.

А потом пронесся слушок – Ден подозревал, не без помощи Адель, – что в семье Балашовых ожидается пополнение. Уже даже выбрали имя: Анечка, Аня, Анхен, учитывая немецкие корни матери. Анной звали Тонину мать, покойницу, в которой девушка души не чаяла. Антонина сперва взвилась на дыбы, но потом жест примирения оценила и соблаговолила вернуться, благо места в их огромной квартире хватало. Так что лед если еще не растаял окончательно, то точно тронулся – прежде, чем успели тронуться умом они все от вынужденной совместной жизни в десяти квадратных метрах.

– Ну вот, слава тебе, Господи, сразу дышать стало легче, – с облегчением выдохнула Адель, когда клининговая команда наконец ушла, забрав с хламом весь скопившийся негатив. Чего стоил один только устоявшийся запах растворимой лапши и мокрых носков на батарее, который не в состоянии был замаскировать даже ультра-сильный аромат грейпфрута. – Говорят, Антонина целую хартию вольностей распечатала перед тем, как вернуться. Разговаривать – ни-ни, своя полка в холодильнике, ванна по расписанию… Чувствую, придется отцу к своей нареченной переезжать или квартиру снять. На сегодня два новых вызова, кстати, —она потрясла в воздухе разноцветными папками. – Или ты опять сбегаешь?