Город Х2

Ему не было дела до Оксаны, ему хотелось избавиться от шума в голове и знать, что никто из дорогих ему людей не попадет на стол Дока. Хотя о последнем он узнать не мог, лишь надеялся на лучшее, пока приступ окончательно не прошел. Саша обессиленно повернулся на спину, но открыв глаза он не увидел кроны деревьев, на него было направлено дуло автомата.

Женька находилась в темноте, в такой, которая даже с открытыми глазами поглощает все вокруг. Ей было страшно, она выставила руки прямо перед собой и сделала шаг вперед ощутив, что находится по пояс в воде. Страх был таким сильным, она хотела закричать, но из горла вырвался лишь тихий хрип умирающего человека. Вскоре руки ощутили что-то скользкое, шершавое и холодное. Женька задыхалась от паники и страха, обхватив голову руками, она снова попыталась закричать, но не услышала свой голос. Ее душили немые рыдания, а потом появился тонкий, блеклый луч света, благодаря которому она смогла осмотреться по сторонам. Это был колодец, узкий, наполненный водой. Глаза Женьки расширились от ужаса, а потом она провалилась. Дно просто исчезло из под ног и она начала тонуть. Махая руками она пыталась удержаться на плаву, но лишь больше уходила под воду вновь и вновь погружаясь в темноту с головой.

Страх душил ее, легкие горели, руки устали бороться, а вода вдруг стала прибывать поднимая ее все выше к неизбежной гибели. Женя вновь издала немой крик, ведь выхода наверху не было. Колодец был запечатан, а тот лучик света исходил от узкого просвета. Женя боролась со стихией из последних сил, но так и не смогла победить. Руки нащупали камень над головой, но воды было слишком много, она тонула и вскоре погрузилась в нее с головой сделав последний жадный глоток воздуха.

– Пойдем со мной, – Женька услышала знакомый детский голос и такой до боли заразительный смех братишки.

Его лицо было совсем рядом, Женя хотела сказать ему как она его любит, но это лишь освободило легкие от последнего воздуха.

– Пойдем со мной, – вновь повторил он и коснулся ее руки холодными маленькими пальцами, – тогда все закончится.

Женька ощущала как горит грудная клетка, как тело нуждается в кислороде, но она понимала, что бороться бессмысленно. Ей не выбраться. Она погибнет в этом колодце. Смирившись с происходящем, она расслабилась и погружалась все дальше в темноту. Потом был грохот и кто-то схватив ее за запястье вытащил на свет, будто издеваясь.

Женя поморщилась от яркого света, что бил в глаза. Она не умерла. Снова. Это был лазарет и яркие лампы стояли вокруг нее будто в операционной. Зачем столько света? Эта была первая мысль пришедшая ей в голову. Вновь прикрыв глаза, она попыталась понять в каком состоянии находится ее тело и убедилась, что руки и ноги подвижны. Попытавшись пошевелиться, она разбудила Макса, который заснул рядом с ней держа ее за руку. Когда их глаза встретились Женька нахмурилась. Почему он здесь? Только потом она заметила, что его губы шевелятся, но она ничего не слышит. Округлив глаза, она попыталась приподняться, но слабость уложила ее обратно на подушки. Макс понял что она напугана и взяв в руки ручку и бумагу написал: «Я позову Дока». Когда он хотел уйти она схватила его за руку и покачала головой.

Она выглядела напуганной и такой беззащитной, что Макс не смог ей перечить, он сжал губы и тоже кивнул устроившись на прежнее место. Взяв в руки все тот же листок и ручку он на мгновенье замер, а потом Женька увидела слова, что он написал.

Как ты себя чувствуешь? Если не очень, кивни один раз, если плохо кивни дважды.

Женька кивнула один раз.

Он вновь склонился над листком.

Ты очень напугала всех, – прочитала Женька. Она попыталась ответить, но не услышала своего голоса.

Я слышу тебя, – написал Макс.

Она опустила глаза и глубоко вздохнула. Макс коснулся ее руки, но Женька не отдернула ее как он рассчитывал, слишком сильно она была напугана. Сама Женя просто нуждалась в поддержке, сейчас ей казалось, что все вокруг оказались предателями. Она не верила в искренние отношения между людьми, но те кто убедил ее доверять, вдруг оказались совершенно другими. Этот новый мир стал для нее чужим, не меньше чем был старый. А потом все стало совсем плохо. В палату зашел Док и Лара.

Она не хотела с ними разговаривать, и вдруг обрадовалась, что не может слышать, потому что абсолютно все, что они могли ей сказать, она воспринимала в штыки. Конечно, им хотелось исправить свои ошибки, замолить грехи, но сломанную жизнь невозможно собрать воедино, как невозможно без следов склеить разбитую вазу. Будь у Женьки нормальное детство, нормальные приемные родители, она смогла бы их простить, но ее жизнь была адом и часть их вины в этом была, причем большая часть.