Город клинков

Услышав его, Сигню замирает на секунду и отводит глаза. Затем берет себя в руки и снова смотрит на Мулагеш.

– Так, – говорит Мулагеш. – Ты все слышала. Почему бы нам не поговорить об этом как двум цивилизованным людям?

Сигню задумывается. Затем вынимает серебряный портсигар со своими тонкими черными сигаретами. Зажигает спичку, чиркнув о ноготь – голову можно прозакладывать, что она долго репетировала этот фокус, – глубоко затягивается и выпускает длинную, практически бесконечную струю дыма.

– Хорошо. Скажу прямо. Ты… ты думаешь, что Сумитра Чудри – бедненькая сумасшедшая Сумитра Чудри – каким-то образом перенеслась в Город Клинков Вуртьи?

– Во всяком случае, она писала, что собирается это сделать, – отвечает Мулагеш.

– И я так понимаю, что вы добываете этот самый, как его, тинадескит, да?

Мулагеш кривит губы. Вот тебе и государственная тайна, ага.

– Да.

– И обе вы, в смысле ты и Чудри, думаете, что этот металл имеет какое-то отношение к посмертию для последователей Вуртьи?

– Мы пока не можем утверждать это со всей уверенностью.

– Ну, по крайней мере, – говорит Сигню, – вы думаете, что он как-то связан с Вуртьей… которую ты вроде бы видела. То есть… да, ты ее видела.

Мулагеш чувствует на себе пристальный взгляд Сигню. Та осматривает ее с ног до головы, вбирая в себя каждую черточку. А эта девушка – она вовсе не промах, нет, давно Турин не встречала таких умниц…

– Ты действительно в это веришь?

– Я не знаю, во что я верю. Но я знаю, что я видела.

Мулагеш совсем не нравится снисходительная, жалостливая улыбка, скривившая рот Сигню.

– Вы с ума сошли, – говорит она. – Оба вы сошли с ума, если он тебе верит. Или все трое – если считать Чудри. Я даже рада, что все услышала: теперь я уверена, что имею дело с тремя психами. Я подозревала, что так оно и есть, зато теперь знаю наверняка.

– Я была там, – тихо произносит Мулагеш. – Я все видела. Помнишь, как я едва не упала в обморок перед статуей Вуртьи? Там, в цехе? На меня там нашло. Вот это, незнамо что. И что-то мне показало. Сумитра Чудри на том самом месте провела ритуал, а я подошла, и меня накрыло!

– Даже вуртьястанцы уже не верят в посмертие! – восклицает Сигню. – Все теперь считают, что после смерти ты просто гниешь в гробу, вот и все! Если уж они в это не верят, тебе-то это зачем?

– Им раньше не приходилось видеть богов, – жестко произносит Мулагеш. – А я – видела. Я едва не погибла, сражаясь с ними. Ты еще очень молода. Ты умна – и невероятно нахальна. Но я, детка, прожила на свете гораздо дольше тебя и многое повидала. Я по опыту знаю, что такое божественное присутствие. Я его нюхом чую. Так вот, я чую его и здесь. Прямо сейчас.

Сигню резко перестает улыбаться. Она переводит взгляд с Мулагеш на Сигруда и обратно. Тот так и сидит, не оборачиваясь.

– Ты… ты и вправду веришь в то, что говоришь?

– Да. Верю, – отвечает Мулагеш. Она откидывается в кресле и обдает Сигню ледяным взглядом. – А еще я верю, что если вуртьястанское посмертие возможно, то возможно и наступление Ночи Моря Клинков. Еще я понимаю, что в такой ситуации инвестировать в гавань – не очень-то хорошая идея. И ты знаешь, что в Сайпуре спят и видят, как предъявить это премьер-министру, перекрыть финансирование стройки и забросить проект – пусть помирает. Я думаю, они сейчас лихорадочно ищут предлог для этого. И я полагаю, что вполне могу сообщить, что главный инженер ЮДК прячет вуртьястанские артефакты, чтобы шантажировать ими местных. Я вполне могу это сказать, Сигню, потому что им много не надо, чтобы закрыть проект. Если одно из доверенных лиц Шары скажет – все, значит все. Конец всему.

Сигню в ужасе смотрит на нее:

– Ты… ты не сделаешь этого.

– Почему бы? Я только что рассказала тебе, что я видела и во что верю. Сигню Харквальдссон, я рассказала тебе, что видела, как сбывается самый страшный мой ночной кошмар. Поэтому относись к тому, что я говорю, с полной серьезностью. И не лезь, когда я пытаюсь спасти ситуацию.

– Чего ты хочешь? – Сигню явно запаниковала. – Заставить меня молчать? Но зачем? Что я выиграю, если расскажу кому-нибудь?

– Нет, я не хочу тебя запугивать. Я хочу, чтобы ты нам помогла, демон тебя задери.

Она берет расшифрованную записку и пихает ее в руки Сигню.

– Ты вурстьястанка. Ты выросла здесь. Прочитай и скажи, понимаешь ли ты, о чем тут речь. Видишь ли что-нибудь знакомое. Хоть что-то.

Сигню таращится на Мулагеш, явно не зная, что делать. Потом смотрит в записку:

– Знаете, мне никогда еще не приходилось видеть записки сумасшедшего. Это абсолютный, кристально чистый…

И тут она осекается. И на глазах бледнеет.

– Что? – спрашивает Мулагеш.

– О нет, – тихо говорит Сигню. – О нет, пожалуйста, только не это…

Сигруд обеспокоенно поворачивается к ней:

– Сигню? Что случилось? Что-то не так?

Сигню сидит неподвижно с полминуты, потом закрывает глаза.

– Я так надеялась, что его больше нет. Что он исчез. Что его поглотило море.

– Ты о чем? – спрашивает Мулагеш.

Она тихо отвечает:

– Остров Памяти.

– Он реален? Этот остров – реален?