Город клинков

– Я, наверное, с ума сошел. Но… Я хотел бы, чтобы ты и дальше занималась этим делом. Ты обнаружила то, что мы не сумели найти, Турин. Я просто надеюсь, что ты не раскопаешь что-то, от чего нам всем здесь придет конец.

– Я тоже.

Бисвал смотрит на фляжку.

– Интересно, кого они пришлют мне на замену, когда я тут нарвусь на пулю.

– Лалит, я гляжу, ты смурной какой-то. Смотри мне, а то фляжку отниму.

– А я не шучу, Турин. Они быстренько похоронили моего предшественника и заменили его – его и еще с дюжину офицеров. И теперь кто о них помнит? Никто.

В глазах у него появляется странный блеск – таким его Мулагеш видела только раз, когда они обиняками говорили о Лете Черных Рек.

– Они, по крайней мере, могли помнить о нас. Помнить о тех, кто принял на себя грехи нашей родины. Принял, чтобы сберечь ее. Не всем из нас посчастливилось участвовать в Мирградской битве, Турин. Эту-то битву они помнят и гордятся ею. Но не всем повезло, как тебе. К нам относятся как к гильзе от патрона – отстреляли, и можно выкинуть на помойку. А еще от нас требуют молчать. Молча нести наше бремя. Но мы же патриоты. Мы не жалуемся.

И тут он встает, разворачивается и уходит обратно в крепость.

10. Высевки войны

Что есть клинок, как не проводник смерти?

Что есть жизнь, как не предшествие смерти?

Из «О Великой Матери Вуртье, что взирает на нас с вершины Клыков Мира», около 556 г.

Мулагеш как-то не по себе, когда она идет обратно в штаб-квартиру ЮДК. Но на нее никто не обращает внимания. Она шагает по коридорам и поднимается к себе в комнату. Открывает дверь и шарит по карманам в поисках письма. И тут она краем глаза замечает, что дверь в ванную чуть-чуть приоткрывается.

Она не уверена, достаточно ли быстро двигается – но «карусель» уже у нее в руках и нацелена на дверь. Сигруд осторожно высовывает голову из ванной и поднимает бровь, глядя на пистолет.

– Ты… нервная какая-то. Успешно поговорила?

– Это зависит от того, как понимать успех, – отвечает Мулагеш, с облегчением выдыхая. – Твою мать, Сигруд, я могла тебя пристрелить! Чего бы тебе не стучаться? Или, для разнообразия, пойти куда-нибудь еще, а не ко мне в комнату?

– Ну уж нет. Моя дочка заставит меня делать что-то официальное: руки там пожимать или выслушивать рабочих…

– Я думала, ты хотел с ней сблизиться.

– Я и хочу. Она приводит меня к людям, с которыми мне нужно пообщаться, и бросает меня там. Они начинают говорить, а она берет и уходит. Это… невежливо с ее стороны. Но хватит о ней. Ты нашла что-нибудь от Чудри?

– Сообщение. Зашифрованное. – Она вынимает бумагу из кармана.

Сигруд подходит – причем совершенно бесшумно, хотя в нем две такие Мулагеш поместятся, – берет ее и идет к столу в углу комнаты.

– Я тут все приготовил, – говорит он, присаживаясь. – Много бумаги, ручек и чернил.

– Благодарю за заботу. Шара дала мне руководство по основным шифрам…

– Это не понадобится. – Сигруд вытаскивает ручку и разворачивает телеграмму Чудри. – Они меня столько всего выучить заставили, до сих пор шифры по ночам снятся. Это я не хвастаюсь, а жалуюсь, кстати.

Он смотрит на шифр и начинает подчеркивать карандашом все Х, И, М и цифры 3. Руки его двигаются с заученной грацией, словно он обычное письмо читает.

– А я не только это нашла. – Мулагеш с кряхтением снимает плащ, спина при этом неприятно потрескивает. – Те, на кого мы охотимся, прорыли сраный туннель прямо в тинадескитовые шахты.

Сигруд морщит лоб, бормоча какие-то цифры себе под нос.

– А? Что?

– Кто-то прорыл второй ход в шахты, короче. Ну такой, небольшой. Похожий на тот, что люди, бегущие из тюрьмы, роют. Бисвал и Надар уверены, что это вуртьястанские мятежники сделали, чтобы шахты взорвать. Но…

– Но ты считаешь, что это было Божество. Или что-то божественное.

– Точно. И, чтоб мне провалиться, я уверена, что тинадескит не только как проводник электричества может использоваться.

Сигруд поджимает губы и продолжает писать.

– Еще что-нибудь о Чудри нашла?

– Я вот больше не думаю, что она сошла с ума. Или что она как-то со всем этим связана. Она слишком много усилий вложила в то, чтобы передать мне – или кому-нибудь из министерства – эту записку. Ладно, все понятно станет, когда мы эту запись расшифруем. Ты как, продвигаешься вперед, да?

– Да, продвигаюсь. Это шифр, который использовали торговые атташе в Аханастане. Его вряд ли здесь знают. Собственно, потому она его и использовала.

– Мне это не нравится. Я бы предпочла, чтобы она была трюхнутой на всю голову… А это заставляет задуматься, да…

– В ванной стоит рисовый виски, – говорит Сигруд. – На случай, если тебе нужно выпить.

– М-м-м? Что? Ты спрятал выпивку у меня в комнате?

– Я тут везде выпивку заныкал. Не зря меня тайники учили делать, хе-хе.