Город клинков

Услышав его, Сигню замирает на секунду и отводит глаза. Затем берет себя в руки и снова смотрит на Мулагеш.

— Так, — говорит Мулагеш. — Ты все слышала. Почему бы нам не поговорить об этом как двум цивилизованным людям?

Сигню задумывается. Затем вынимает серебряный портсигар со своими тонкими черными сигаретами. Зажигает спичку, чиркнув о ноготь — голову можно прозакладывать, что она долго репетировала этот фокус, — глубоко затягивается и выпускает длинную, практически бесконечную струю дыма.

— Хорошо. Скажу прямо. Ты… ты думаешь, что Сумитра Чудри — бедненькая сумасшедшая Сумитра Чудри — каким-то образом перенеслась в Город Клинков Вуртьи?

— Во всяком случае, она писала, что собирается это сделать, — отвечает Мулагеш.

— И я так понимаю, что вы добываете этот самый, как его, тинадескит, да?

Мулагеш кривит губы. Вот тебе и государственная тайна, ага.

— Да.

— И обе вы, в смысле ты и Чудри, думаете, что этот металл имеет какое-то отношение к посмертию для последователей Вуртьи?

— Мы пока не можем утверждать это со всей уверенностью.

— Ну, по крайней мере, — говорит Сигню, — вы думаете, что он как-то связан с Вуртьей… которую ты вроде бы видела. То есть… да, ты ее видела.

Мулагеш чувствует на себе пристальный взгляд Сигню. Та осматривает ее с ног до головы, вбирая в себя каждую черточку. А эта девушка — она вовсе не промах, нет, давно Турин не встречала таких умниц…

— Ты действительно в это веришь?

— Я не знаю, во что я верю. Но я знаю, что я видела.

Мулагеш совсем не нравится снисходительная, жалостливая улыбка, скривившая рот Сигню.

— Вы с ума сошли, — говорит она. — Оба вы сошли с ума, если он тебе верит. Или все трое — если считать Чудри. Я даже рада, что все услышала: теперь я уверена, что имею дело с тремя психами. Я подозревала, что так оно и есть, зато теперь знаю наверняка.

— Я была там, — тихо произносит Мулагеш. — Я все видела. Помнишь, как я едва не упала в обморок перед статуей Вуртьи? Там, в цехе? На меня там нашло. Вот это, незнамо что. И что-то мне показало. Сумитра Чудри на том самом месте провела ритуал, а я подошла, и меня накрыло!

— Даже вуртьястанцы уже не верят в посмертие! — восклицает Сигню. — Все теперь считают, что после смерти ты просто гниешь в гробу, вот и все! Если уж они в это не верят, тебе-то это зачем?

— Им раньше не приходилось видеть богов, — жестко произносит Мулагеш. — А я — видела. Я едва не погибла, сражаясь с ними. Ты еще очень молода. Ты умна — и невероятно нахальна. Но я, детка, прожила на свете гораздо дольше тебя и многое повидала. Я по опыту знаю, что такое божественное присутствие. Я его нюхом чую. Так вот, я чую его и здесь. Прямо сейчас.

Сигню резко перестает улыбаться. Она переводит взгляд с Мулагеш на Сигруда и обратно. Тот так и сидит, не оборачиваясь.

— Ты… ты и вправду веришь в то, что говоришь?

— Да. Верю, — отвечает Мулагеш. Она откидывается в кресле и обдает Сигню ледяным взглядом. — А еще я верю, что если вуртьястанское посмертие возможно, то возможно и наступление Ночи Моря Клинков. Еще я понимаю, что в такой ситуации инвестировать в гавань — не очень-то хорошая идея. И ты знаешь, что в Сайпуре спят и видят, как предъявить это премьер-министру, перекрыть финансирование стройки и забросить проект — пусть помирает. Я думаю, они сейчас лихорадочно ищут предлог для этого. И я полагаю, что вполне могу сообщить, что главный инженер ЮДК прячет вуртьястанские артефакты, чтобы шантажировать ими местных. Я вполне могу это сказать, Сигню, потому что им много не надо, чтобы закрыть проект. Если одно из доверенных лиц Шары скажет — все, значит все. Конец всему.

Сигню в ужасе смотрит на нее:

— Ты… ты не сделаешь этого.

— Почему бы? Я только что рассказала тебе, что я видела и во что верю. Сигню Харквальдссон, я рассказала тебе, что видела, как сбывается самый страшный мой ночной кошмар. Поэтому относись к тому, что я говорю, с полной серьезностью. И не лезь, когда я пытаюсь спасти ситуацию.

— Чего ты хочешь? — Сигню явно запаниковала. — Заставить меня молчать? Но зачем? Что я выиграю, если расскажу кому-нибудь?

— Нет, я не хочу тебя запугивать. Я хочу, чтобы ты нам помогла, демон тебя задери.

Она берет расшифрованную записку и пихает ее в руки Сигню.

— Ты вурстьястанка. Ты выросла здесь. Прочитай и скажи, понимаешь ли ты, о чем тут речь. Видишь ли что-нибудь знакомое. Хоть что-то.

Сигню таращится на Мулагеш, явно не зная, что делать. Потом смотрит в записку:

— Знаете, мне никогда еще не приходилось видеть записки сумасшедшего. Это абсолютный, кристально чистый…

И тут она осекается. И на глазах бледнеет.

— Что? — спрашивает Мулагеш.

— О нет, — тихо говорит Сигню. — О нет, пожалуйста, только не это…

Сигруд обеспокоенно поворачивается к ней:

— Сигню? Что случилось? Что-то не так?

Сигню сидит неподвижно с полминуты, потом закрывает глаза.

— Я так надеялась, что его больше нет. Что он исчез. Что его поглотило море.

— Ты о чем? — спрашивает Мулагеш.

Она тихо отвечает:

— Остров Памяти.

— Он реален? Этот остров — реален?