Город, которым мы стали

– Да мне плевать, – спокойно отвечает Конг. – Все вы заслуживаете знать правду, но в одном Паулу прав – места для сентиментальности, индивидуализма или трусости уже не осталось. Только что по дороге из аэропорта Кеннеди я видел, как белые щупальца покрывают целые кварталы. И вы заметили, что они сплетаются в постройки?

– В постройки? – Бронка хмурится. – Какие, например?

– Такие, что мне и сравнить их не с чем. На Статен-Айленде я видел… – Конг впервые колеблется и как будто сомневается. Затем он качает головой, и его выражение лица становится прежним. – Нечто вроде башни. Представить не могу, для чего она нужна. Но если ее построила Враг, то она явно затевает что-то недоброе.

Венеца резко встает и выходит из кабинета Бронки, оставив дверь открытой. Уже поздно, но закатные лучи еще проникают через главное окно галереи, поскольку ставни пока никто не опустил. Все смотрят на девушку, а она тем временем останавливается у большого окна, купаясь в косых красных лучах, и подается вперед, вглядываясь вдаль. Затем она указывает на окно, поворачивается и кричит им:

– Башня, да? Эм-м, вот такая?

Все спешат в главную галерею и собираются у окна рядом с ней.

Отсюда ее трудно разглядеть. На таком расстоянии она кажется маленькой, хотя и изгибается дугой над деревьями, зданиями и мчащимися по какому-то шоссе машинами. Мэнни приходится прищуриться, чтобы разглядеть ее: башня похожа на нечто среднее между гигантской поганкой и воротами в Сент-Луисе: это неровная арка с кривыми изгибами и изворотами, приплюснутая сверху. С краев верхней площадки свисают ленты, которые медленно колышутся и постепенно становятся настолько тонкими, что рассмотреть их с такого расстояния совершенно невозможно. Однако нетрудно догадаться, куда уходят эти струящиеся ленты. Вниз. Туда, где они делятся на тонкие нити и расходятся по улицам.

– Я увидела ее сегодня, когда ходила на обед, – тихо говорит Венеца, пока все таращатся на башню. – Сначала подумала, что это какая-то художественная инсталляция, или плохой маркетинговый трюк, или еще что. Собиралась после работы сходить поглазеть. Но когда я написала об этом подруге – она там живет, в Хантс-Пойнте, – та сказала, что ничего подобного не видела.

Бронка тихо стонет.

– Я живу в Хантс-Пойнте. Черт, да эта штуковина, наверное, торчит прямо над моим домом.

Конг косится на Венецу.

– Я бы не советовал приближаться к этому месту.

– Да ну, правда, что ли?

– Что это? – спрашивает Паулу.

– Понятия не имею. – Конг вздыхает. – Ты, похоже, был прав, когда говорил, что этот город – необычный случай.

– Да, прав. – Паулу гневно смотрит на него. – Кстати, огромнейшее тебе спасибо за то, что бросил меня на амбразуру.

– Не за что, – спокойно отвечает Конг.

– Смотрите, – тихо, с ужасом говорит Бронка. Она указывает на улицу прямо перед центром. На другой стороне по тротуару идет компания латиноамериканских подростков. Наверное, они возвращаются домой с внеклассного мероприятия. Подростки смеются и шутят, отвешивают друг другу тумаки и радостно шумят, как и свойственно молодежи.

Всего их шестеро. У троих из шеи или из плеч торчат вьющиеся усики. У одного зараженного они покрыли все руки, и еще один маленький росток торчит прямо под глазом.

На некоторое время все замолкают.

Бронка нарушает тишину, делая шумный глубокий вдох.

– Мне нужно… черт. Пойдемте подышим воздухом. – Когда все лишь смотрят на нее, она стискивает зубы. – Просто обойдем квартал. Я здесь уже сорок восемь часов без перерыва. Мне недостаточно трепаться с вами, чтобы понять, что там на самом деле происходит.

Они переглядываются. Конг открывает рот, но Паулу толкает его локтем. Бронка раздраженно рычит и отворачивается от них, собираясь уйти.

Мэнни тут же идет за ней, но она останавливается и свирепо смотрит на него.

– Вам нельзя идти одной, – говорит он. Бронка прищуривается, сверля его взглядом, и, хотя она ниже его ростом, взгляд этот все равно пугает. Но Мэнни он нипочем. (Он уверен, что сталкивался с чем-то пострашнее, хотя и не помнит с чем.) – Никому из нас нельзя ходить поодиночке, пока все не закончится.

– Бред какой-то, – бормочет Падмини. Венеца неловко похлопывает ее по плечу, но затем присоединяется к Бронке и Мэнни.

– У вас есть наготове конструкт, чтобы защититься, если нападет Враг? – спрашивает Конг.

Уголки рта Бронки приподнимаются, но на улыбку это не похоже.

– Мои ботинки всегда со мной. – Мэнни замечает, что она сейчас вовсе не в ботинках, но Конг, похоже, доволен ее ответом. Конг смотрит на Мэнни, и тот морщится, понимая, что у него ничего нет. Нетрудно догадаться, о чем говорит Конг, но чем же таким исконно манхэттенским он сможет вооружиться, случись что дурное? Он здесь всего три дня, а в своем боро провел меньше суток.

Что ж… Мэнни тянется к заднему карману и находит свой бумажник. Вот дебетовая карта. Пока на ней есть деньги, он будет в порядке.

Конг с сомнением смотрит на него, а затем кивает Бронке.

– Ладно, мы все равно в ее боро. Старайся не путаться у нее под ногами.

Мэнни корчит рожу, но следует за Бронкой и Венецей на улицу.