Город, которым мы стали

– Так он все равно в подземке, а связь там вряд ли ловит, – отвечает Бронка. Она находит свой брелок и открывает двери.

– И что, вы хотите просто пойти туда и умереть? – Куинс не идет за ними, а недоверчиво переводит взгляд с одной на другую. – Вы, что ли, все с ума посходили?

– Ага, – говорит Бронка, устало усмехнувшись. – Не забывай, мы – Нью-Йорк, так что у нас у всех с головой не в порядке. Манхэттен не один тут такой.

– Я не собираюсь сдаваться, – говорит Бруклин, обращаясь к Куинс. С неумолимым видом она упирает руку в бок. – И не смей так выворачивать мои слова, юная леди. Сдаешься здесь ты. Так что давай беги обратно в Джексон-Хайтс, прячься и надейся, что эта женщина и ее чудовище тебя не достанут. Или проваливай из города, и тогда у нас будет надежда, что следующий Куинс хотя бы попытается спасти людей…

На этих словах Куинс вздрагивает.

– Я хочу спасти людей! Конечно же, хочу. Но мы даже не знаем, сработает ли это… – Она замолкает, хмурится и опускает плечи, признавая поражение. – Но… Ах, черт.

Бронке удалось унять боль в бедре, и одно это уже кажется ей победой.

– Чего?

Венеца стащила с себя легкий свитер – прошлой ночью, целую жизнь назад, она жаловалась, что кондиционеры в Центре слишком сильно холодят. Теперь свитер перемазан невесть чем, поэтому она бросает его на землю прямо под нос Быку.

– Дыши глубже, капитализм. – Затем она тоже направляется к машине Бронки.

– До меня просто дошло, что вы уже все просчитали. – Куинс печально смотрит на них и улыбается. – Мне тоже стоило посчитать, но на нас столько всего свалилось… Однако вероятности довольно однозначны, правда? Если сбежим, то гарантированно не сможем спасти город. Можно попытаться вразумить Статен-Айленд, и шанс тут ненулевой, но он настолько мал, что смысла в этом нет. Остается лишь попытаться разбудить главного, хотя бы и вчетвером… и здесь у нас шансы самые высокие. – Она качает головой, затем наконец вздыхает и подходит к машине Бронки. – Меня просто бесит, что нет сценария с вероятностью успеха хотя бы девяносто процентов.

– Ага, отстойно, правда? – Бронка хлопает Куинс по плечу, и они все садятся в машину.

Телефон Бруклин сел почти полностью, но он предупреждает, что на станции «Бруклинский мост – Сити-холл» случилось какое-то происшествие с участием полиции. Она звонит одному из своих волшебных помощников и обо всем договаривается.

– Нас встретит сотрудник Музея транспорта, – говорит она, вешая трубку, а затем бросает телефон на пол. – Он пустит нас на старую станцию.

– У меня вообще-то зарядка в машине есть, – говорит Бронка, поджимая губы при виде умирающего телефона.

– Не нужно, – говорит Бруклин, отворачиваясь к окну. – Иначе я просто снова позвоню дочери.

Бронка вздыхает и думает: «Хоть бы моему внуку придумали нормальное имя».

Попытки припарковаться у городской ратуши превращаются в кошмар. Сначала они тратят полчаса, чтобы туда добраться, хотя ехать совсем недалеко – они, наверное, дошли бы быстрее пешком, даже если бы останавливались на каждом углу, чтобы полюбоваться рассветом. Заторы на дорогах, скорее всего, образовались из-за странных белых сооружений, которые теперь прорастают по всему городу. Бронка проезжает мимо узловатого нечто, как паутина опутавшего небольшой парк промеж офисов двух крупных финансовых корпораций. На стволах деревьев виднеются искаженные лица с распахнутыми ртами. Еще одно нечто, поменьше, сидит на южной лужайке Сити-Холл-парка, похожее на маленькую горбатую лягушку без ног или глаз. У нее есть лишь рот и бородавки, она прикована к земле и дрожит, как от холода.

Но есть кое-что похуже этих строений – люди. Бронка видит все больше и больше финансистов и политиков с проросшими на них усиками. На некоторых ростков всего один или два, но другие покрыты ими, как беловолосые йети, решившие прогуляться по городу в костюме от кутюр.

– Становится хуже, – зачем-то говорит Венеца.

– Да, я заметила, – отвечает Бронка.

Она чувствует, что Венеца поворачивается и смотрит на нее.

– Ты ведь уже знаешь, что она такая же, как вы? Тоже город. Просто не из этого мира.

Бронка вздыхает, выискивая, где бы припарковаться, и наконец находит узкое место, откуда ее почти наверняка эвакуируют. Ну и хрен с ним.

– Ага, это мы тоже заметили.

– И вы знаете, что она хочет переместиться сюда? Для этого и нужны те белые штуковины, которые выросли по всему городу. Она называла их «пилонами-переходниками». – Венеца криво улыбается. – Она пытается подключить себя к нам. Перенести сюда свой город, прямехонько на место Нью-Йорка.

– Что? Каким образом? – спрашивает Бруклин. Бронка глушит машину; она настолько потрясена, что забывает поставить рычаг коробки передач в положение «парковка», и двигатель, недовольно фыркнув, замолкает.

– Я не знаю каким. Но вы тень разве не заметили?

Бронка непонимающе смотрит на Венецу. Бруклин хмурится, внезапно выходит из машины и смотрит на небо. Затем ругается. Бронка спешит наружу вслед за ней, и Куинс делает то же самое.