Город, которым мы стали

Затем стены старого здания изгибаются вокруг нее, искривляются, и Падмини уже не бежит вниз по лестнице, а летит, несется по туннелю, как будто она – пуля, а весь мир стал стволом ружья…

Через миг она оказывается на заднем дворе миссис Юй, бежит по траве к краю бассейна, хватает первого мальчика и вытаскивает его за плечи. Он кричит, пинается и ударяет ее по лицу, сбивая на траву очки. Другой мальчик тоже кричит, зовет свою бабушку. Падмини кладет первого на траву – там он в безопасности, ведь под травой твердая, правильная почва. Но мальчик продолжает кричать и брыкаться, хватает ее за волосы, изо всех сил пытается помешать встать и побежать за своим братом. Весит он всего фунтов пятьдесят, но сначала он бьет ее по колену, а затем ударяет в живот.

– Да я же… – успевает выкрикнуть Падмини, но не заканчивает, потому что из бассейна доносится совершенно иной вопль, от которого они оба замирают.

Миссис Юй выскакивает на заднее крыльцо, размахивая бамбуковым ситечком. Она останавливается и пораженно смотрит на бассейн. Все смотрят на него.

В бассейне второй мальчик встал на серовато-белое дно – которое вблизи оказывается не просто серовато-белым, а пятнистым и отчасти покрытым шрамами, потому что это – кожа, а не пластик и не земля.

И теперь небольшие щупальца этой серости поднялись со дна бассейна и обвились вокруг ног мальчика.

Несколько секунд мальчик в ужасе смотрит вниз, а затем снова начинает кричать, бешено колотя руками по воде и поднимая тучу брызг. Он пытается выбраться, но серость крепко держит его за ноги. Прямо на глазах у Падмини серые усики движутся вверх, скользят по его плавкам, поднимаются к талии. Мальчик отчаянно пытается отпихнуть их руками, и они рывком подтягиваются, ловят одну руку и тянут ее вниз. Внезапно стопы мальчика исчезают. Они исчезают в ставшей аморфной серой субстанции, которая пузырится и поднимается, поглощает мальчишку, начиная с лодыжек, и затягивает его под воду…

Миссис Юй кричит и бежит к бассейну. Падмини запоздало выходит из оцепенения и тоже подбегает. Обе женщины хватают мальчика за вторую руку, которой он неистово размахивает. Серая масса пугающе сильна и утягивает его к себе. Падмини изо всех сил тянет, но она – грузная, истощенная работой магистрантка, а не Скала. Мальчик в ужасе, он смотрит на них снизу вверх, а щупальца серого вещества уже начинают обвивать его лицо. Падмини не может вынести этого зрелища. Она не хочет прикасаться к серой массе; каждая частичка ее естества противится этому, потому что понимает – субстанция опасна для нее. И все же Падмини не может позволить ей утащить этого ребенка, и она сделает все, что в ее силах, чтобы освободить его.

И вдруг она вспоминает о механике жидкостей.

Механика жидкостей прекрасна. Уравнения скачут и рябят, колышутся приливами и отливами. Падмини ничего не стоит просчитать в уме уравнение для скорости потока. Ничего не стоит изменить переменные, чтобы увеличить эту скорость рядом с кожей мальчика. Вода – это смазка, но если Падмини сможет представить себе смазку получше… проходящую между его кожей и серой субстанцией, более быструю и текучую, чем вода…

Бассейн превращается в ревущие потоки бурлящей воды. Падмини больше не видит под пеной усики, но продолжает остро ощущать их присутствие. Она и миссис Юй тянут, и даже первый мальчик подбегает, хватает миссис Юй сзади за талию и помогает тянуть.

– Нет! – непокорно кричит Падмини серому существу в промежутках между отчаянными глотками воздуха и тем временем думает:

И пусть f в формуле будет равно бесконечности, если именно такая сила нужна, чтобы вырвать ребенка из хватки отвратительной твари…

Получается. Щупальца соскальзывают, и мальчик вылетает из бассейна, словно его намазали маслом и выстрелили им из пушки. Падмини принимает на себя основной удар – и правильно, потому что у миссис Юй остеопороз. Мальчик опрокидывает Падмини назад. Она лежит на земле, обессилевшая, с маленьким плачущим ребенком, который свернулся калачиком у нее под боком, но все же она ликует. Да что там, она в восторге! Неизвестно, останется ли тварь в бассейне и сможет ли Падмини спасти кого-нибудь еще, если та выползет из воды и снова попытается их съесть. Это неважно. Кажется, впервые за много лет она сделала что-то не потому, что от нее этого ожидали, а потому, что она была избрана для этого и справилась, как никто другой.

– И не смей тащить сюда свою дебильную потустороннюю хрень, – выдыхает она, широко улыбаясь и даже не слыша себя.